Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

ХХХVIII

На другой день моего возвращения в Софию ко мне приехал Стамбулов. Расспросив меня о путешествии и о впечатлениях, полученных во время странствия по Болгарии, он перешел к политике и сообщил мне, что дела все более и более обостряются, что Россия настаивает на кандидатуре князя Мингрельского и что необходимо действовать энергично, чтобы избегнуть такого насилия со стороны русского правительства. По его мнению, им необходимо было немедленно выставить кандидата на выборах в Тырнове, провалить русского претендента и выбрать своего.

- Решение наше уже состоялось, и мы имеем в виду одно кандидата, от согласия которого теперь зависит все.

- Кто же ваш кандидат? - спросил я с любопытством Стамбулова.

- Вы, граф! - ответил он мне, - и я приехал просить вашего благосклонного согласия.

Удар грома из безоблачного неба не ошеломил бы меня так, как слова регента.

Я глядел на него, не будучи в состоянии что-либо ответить. Сначала я думал, что это шутка, но по выражению лица Стамбулова убедился, что он говорит серьезно и что предложение его обдуманно.

- Вы, кажется, удивлены моим предложением и как будто не верите моим словам? Я приехал к вам не как знакомый, а как первый министр Болгарии, после обсуждения этого вопроса со своими коллегами. Поверьте, что ничего удивительного нет в нашем предложении. Почему вы, граф де Тулуз-Лотрек, не можете выступить кандидатом на болгарский престол? Вы принадлежите к одной из древнейших дворянских фамилий Франции, происходите от владетельных графов Тулузских и состоите даже в родстве с Бурбонами, французским королевским домом. Скажите, пожалуйста, чем какой-нибудь Баттенберг, а тем более, полудикий кавказский князь Мингрельский лучше вас и может иметь больше прав на болгарский престол, чем вы? Мы все это обсудили, взвесили и решили просить вас удостоить нас и Болгарию вашим согласием.

- Я до того удивлен и поражен вашим лестным, но столь неожиданным предложением, что положительно не могу сейчас ответить. Позвольте мне обдумать, обсудить и затем уже дать вам ответ, - сказал я ему. - Я понимаю слишком хорошо, что от решения моего зависит слишком многое, и надеюсь, что вы признаете правильным, что я не даю сейчас решительного ответа.

Оставшись один после отъезда Стамбулова, я долго ходил из угла в угол, размышляя о случившемся. Такое неожиданное предложение ошеломило бы всякого. Каково же было оно мне, скрывающемуся под чужим именем, и притом даже не французу, а русскому офицеру, врагу тех, которые ему предлагают быть их князем?

Случившееся было до того сказочно, что мне приходило на мысль: не бред ли это? Но это был не сон, а действительность. Предложение было мне сделано серьезно, обдуманно болгарским премьером с согласия министров. По их понятиям я был человеком вполне подходящим. Возвышая меня и ставя меня на ступени болгарского трона, они надеялись этим сохранить за собою власть в стране. По их мнению, принимая их предложение, я, в сущности, делался их креатурой и не мог отплатить им иначе, как благодарностью, вследствие чего должен был согласиться на их условия, оставив их бесконтрольно управлять страною.

Рассуждая сам с собою, я пришел к убеждению, что отказываться от кандидатуры не следовало, а надо было принять столь неожиданное предложение. Откажись я от предлагаемого, мне будет невозможно оставаться в Болгарии, придется бросить все начатое, потерять все мои труды и превратиться опять в скитальца, каким я был до приезда моего в Болгарию. Принимая же предложение болгарских регентов, я не только получал шансы достигнуть того, о чем я мечтал, но мог добиться несравненно большего.

Как русский, как славянин, преданный всей душой общеславянскому делу, я при избрании в болгарские князья мог, конечно, принести неоспоримую пользу, во всяком случае, большую, чем какой-нибудь немец, назначенный по проискам Бисмарка или Австрии. По совести скажу, ни на одну минуту я не увлекался тщеславными мыслями о княжеских почестях и выгодах. Нет, мною руководило одно только патриотическое чувство русского, одна идея принести пользу общеславянскому делу и дать тот необходимый толчок к осуществлению законных замыслов России - освободить Болгарию от влияния не славянских народов, укрепить ее независимость на Балканах и очистить славянам путь к Царьграду.

Я сознавал, что далеко еще от предложения, сделанного мне Стамбуловым, до осуществления этой близкой моему сердцу мечты. Я понимал хорошо всю трудность и опасность выполнения предстоящей роли, но мечта эта была так заманчива, что я не мог устоять и предался ей слепо, безотчетно, с пылом и увлечением, присущим моему характеру.

________

В 10 часов утра на следующий день, я уже был у Стамбулова и передал ему, что я согласен на лестное предложение болгарского правительства выставить мою кандидатуру на болгарский престол. Но раньше я просил его мне сообщить, какими условиями я буду связан за это избрание с теперешними представителями болгарского правительства, которые выставляют меня своим кандидатом, уверены ли они в успехе моего избрания народным собранием и думают ли, что в случае избрания я буду признан великими державами, подписавшими Берлинский трактат, в особенности, наиболее заинтересованной из них - Россиею?

- Я высказывал вам уже неоднократно, граф, ответил мне Стамбулов, - каково положение болгарских дел в настоящую минуту, а также и мой личный взгляд на вещи. Болгария должна быть самостоятельна и независима, главное, от России. Я, безусловно, не верю в бескорыстие России и убежден, что она желает уничтожить автономию Болгарии и присоединить ее. Вот почему нам необходимо отклонить всех ее претендентов. Вы, граф, как француз, не имеющий ничего общего с Россией и при том симпатизирующий славянам, а не немцам, вы вполне будете понимать нашу внешнюю политику и будете руководить.

По отношению же внутренней политики, вы оставите ее нам, связав себя с нами честным словом не вмешиваться в нее и не переменять теперешнего состава министерства. Вот единственное условие между нами. По отношению вашего избрания народным собранием, будьте покойны. Я за это берусь и смею вас уверить, что никто иной, кроме вас, не будет избран на болгарский престол.

Что касается последнего вопроса, сделанного вами, то он, по-моему, не имеет значения. Какая разница, будете вы признаны великими державами или нет? Выбрав вас в князья, Болгария подчиняется вам и вашему правительству, а до признания вас другими державами вам никакого нет дела. Я вперед знаю, что Россия избрания этого не признает, но она активно действовать не станет, так как этим вовлечет себя в войну со всей Европой. Она будет протестовать, не признавать вас князем, а вы будете преспокойно княжить в Болгарии.

- Я согласен на эти условия и принимаю вашу программу действий, - ответил я ему, - но желаю, чтобы наше соглашение оставалось в тайне и чтобы о моей кандидатуре ничего не говорилось до поры до времени. Кроме того, я нахожу, что мне неудобно, как претенденту на престол, оставаться в Софии и заниматься финансовыми делами. Поэтому, я уеду в Константинополь, где могу продолжать переговоры по вопросу о займе. Кроме высказанной мною только что причины, я нахожу, что пребывание в Константинополе может принести пользу, так как я войду в сношения с представителями держав и влиятельными лицами при султане и этим подготовлю почву к моему будущему признанию, как державами, так и Портою.

Стамбулов вполне согласился с моим взглядом на вещи и обещал мне дать несколько рекомендательных писем к разным влиятельным лицам при султане, а также к болгарскому дипломатическому агенту в Константинополе, Кисову.

По правде сказать, я боялся оставаться в Болгарии, и это весьма понятно. Откройся каким-либо образом мое самозванство до предложения Стамбулова, меня сочли бы, наверное, за русского шпиона и выслали бы из ее пределов. Самое большее, если избили бы знаменитой угревой шкурой, вот и все. Но теперь дело становилось сложнее. Узнай Стамбулов, что намеченный им претендент на престол не французский граф де Тулуз-Лотрек, а русский корнет Савин, то он без церемоний повесил бы меня или покончил со мною иначе. Такие расправы «по-стамбуловски», без суда и следствия, практиковались в то время в Болгарии.

Вот этот-то страх за собственную жизнь и заставлял меня ускорить отъезд из Софии в Константинополь. В Константинополе я не мог бояться, чтобы кто-нибудь меня узнал. Во всяком случае, что бы там ни случилось, я был вполне обеспечен за свою жизнь и мог безнаказанно смеяться над простотой софийских палочников.

Перед отъездом Стамбулов дал в честь меня прощальный обед, на который, кроме всех министров и ближайших к нему лиц, был приглашен и французский консул. На обеде этом провозглашалось много тостов за процветание Болгарии, величие Франции и мое скорейшее возвращение в Болгарию. На следующий день я уехал в Рущук.

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы