Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

XX

На другой день ко мне приехал мой приятель адвокат Масон.

Я просил его немедленно съездить в Сан-Ремо и успокоить Мадлен.

Зная, что у Мадлен мало денег, я отослал ей около трех тысяч франков.

Два дня спустя после первого визита Масон навестил меня снова и сообщил, что Мадлен больна.

Болезнь задержала ее около трех недель в постели, и она приехала в Ниццу за два дня до моей отправки в Россию.

Мадлен проводила меня до Марселя. Отсюда она поехала в Париж, а я - по направлению к германской границе.

На границе я был передан немецким жандармам. Они знали, что я русский офицер, а потому были со мною весьма вежливы.

Несколько дней я должен был пробыть в Мелюзе для соблюдения необходимых формальностей, и меня прямо с вокзала отвезли в здание суда к прокурору.

По опросе и просмотре бумаг, прокурор распорядился отправить меня в тюрьму, обещав ускорить мою отправку в Россию.

Сидя в одиночной камере мелюзской тюрьмы, я размышлял о моем положении, ожидающем меня в России.

Суда я не боялся, чувствуя свою правоту, но возвращаться в Россию при такой обстановке было для меня тяжело. Состояние мое было расстроено. Из трех имений оставалось только одно - харьковское, и это последнее должно было быть продано на днях моим кредиторам. Семейные дела меня тоже не радовали: восьмидесятилетний старик-отец был сильно болен, и на выздоровление не было никаких надежд.

Мои несчастья так сильно подействовали на старика, что с ним сделался удар.

Я боялся, чтобы привоз мой в Россию не ухудшил и без того незавидное положение моих дел, как денежных, так и семейных.

Сколько я ни ломал голову, не было другого выхода, как снова бежать. Надо было раньше хорошенько обдумать план бегства. Всякая неудачная попытка могла только ухудшить мое положение.

В бегстве удача, конечно, зависит больше всего от случайности, но и случайностями надо уметь воспользоваться. Необходимы, кроме того, решимость, хитрость и деньги.

Я запасся деньгами и, чтобы их не отняли в тюрьме, я припрятал их как следует.

Еще в Ницце, после ареста, я придумал оригинальный способ прятать деньги. Я попросил моего адвоката Масона прислать мне в тюрьму дорожную пару и пальто, но предварительно отпороть все пуговицы у пиджака, жилета и пальто, а на место их пришить обернутые в толстую шелковую материю десяти и двадцатифранковые золотые. Так и было сделано.

Еще весьма важное при бегстве обстоятельство - знать местность. Для этого я приобрел в Мелюзе путеводитель по Германии с подробной картой, по которой я мог легко ориентироваться, не прибегая к излишним вопросам, могущим навлечь подозрение.

Определенного плана бегства у меня не было, но я решился бежать во что бы то ни стало и как можно скорее, при первом удобном случае.

С таким решением я сел в Мелюзе в вагон с сопровождавшим меня полицейским агентом, которому было поручено довезти меня до прусской границы, до города Саарбрюкена. Поезд отходил из Мелюзы в девять часов утра, и мы должны были прибыть к назначению в седьмом часу вечера. Путешествие днем было, конечно, не совсем удобно для приведения в исполнение задуманного плана. Еще более мешало мне то, что вагон был переполнен публикой. Волей-неволей пришлось отложить бегство до ночи.

В Саарбрюкене мы нашли ожидающего моего прибытия прусского жандармского вахмистра, который пригласил нас ехать с ним в город для исполнения каких-то формальностей.

Ландрат⁵² был со мною весьма любезен и разрешил мне переночевать в гостинице под охраною приехавшего со мною полицейского и жандармского вахмистра.

За ужином я старался подпоить моих охранителей, но это не удалось. Выпить немцы не отказались, но не напились.

После же ужина, когда я лег спать, они закурили свои ужасные сигары и стали болтать между собою вполголоса.

На мой вопрос, почему они не ложатся спать, они ответили:

- На службе спать не полагается.

Наутро, распростившись с агентом, привезшим меня из Мелюзы, я уехал с жандармским вахмистром Штауфом по направлению к Кёльну и Берлину.

Дорога от Саарбрюкена до Кёльна идет почти все время вдоль реки Мозель, которая разделяет владения Пруссии от Люксембурга. Бегство во время этого пути было бы самым удобным, так как, перебравшись через реку, я тотчас же был <бы> за границей, особенно на территории герцогства Люксембургского, не имеющего с Россией трактата о выдаче преступников. Но причины, мешавшие мне исполнить задуманное накануне, мешали мне и теперь: так же набитый публикой вагон и та же бдительность жандарма. Я даже не мог воспользоваться многочисленными туннелями, так как, благодаря предупредительности железнодорожной прислуги и чисто немецкой аккуратности, все вагоны были освещены и, мы ехали днем с огнем.

Таким образом, я благополучно прибыл в Кёльн.

Приехав в Кёльн в третьем часу дня, нам пришлось ожидать отхода поезда на Берлин до 11 час. вечера. идать отхода поезда на Берлин до 11 час. ьн.ы и мы ехали днем с огнем.аря предупредительности железнодорожной прислуги и чисто Я воспользовался этим временем, чтобы погулять по городу. Жандарм не отказал мне в этом. Осмотрев собор⁵³ и накупив разных вещей, мы зашли в ресторан, где прекрасно пообедали и выпили рейнского вина. Спаивать моего спутника я уже больше не старался, так как убедился, что споить его невозможно.

После обеда, за чашкой кофе и газетами, мне вдруг пришла блистательная мысль. Из только что прочитанной газеты я узнал о появившейся холере в Марселе. Это дало мне блестящую идею. После недолгого обсуждения, новый план был готов. Он заключался в том, чтобы принять какие-либо сильно действующие средства, могущие вызвать признаки холеры.

Выйдя из ресторана и направляясь к вокзалу, я зашел по дороге в аптеку, купил рвотных порошков и выпил две бутылки горькой воды Гунияди. Прием такого сильнодействующего средства, конечно, не замедлил расстроить мне желудок, и, по приходе на станцию, я почувствовал себя дурно.

Не довольствуясь этим, я, перед отходом поезда, принял еще три рвотных порошка. Смешение этих двух средств отразилось на моем организме: меня бросило в жар, голова страшно разболелась, появились все признаки холеры.

Публика, сидевшая с нами в вагоне, стала беспокоиться. Пошли толки, расспросы, кончившиеся требованием высадить меня на первой же станции и послать за доктором. Сначала вахмистр не решался это сделать, но, увидев, что мне становится все хуже и хуже, он струсил и согласился выйти со мною при первой остановке. Такой первой остановкой оказалась станция Дюсбург, где мы и слезли в первом часу ночи.

Доктора на станции не оказалось, вследствие чего мы принуждены были отправиться в гостиницу. Уложив меня в постель, жандарм послал за доктором.

Огромное количество принятых мною средств, привело к тому, что я не на шутку заболел. Головная боль, жар, рвота и даже бред заставили врача констатировать серьезное заболевание, и он посоветовал поскорее отправить меня в больницу.

На другое утро приехал меня навестить жандармский поручик и сообщил мне, что в Дюсбурге есть прекрасная больница, содержимая на счет католического духовенства, где мне будет очень хорошо.

В больницу перевезли меня в тот же вечер и поместили в отдельной комнате в нижнем этаже. Комната эта была предназначена для сумасшедших, поместили же меня в нее потому, что окна в ней были с железными решетками. За исключением этих решеток в комнате ничего тюремного не было.

Первые четыре дня я был сильно болен, но затем стал понемногу поправляться, чувствуя только большую слабость.

Я был измучен физически и нравственно, нервность, раздражительность снова проявлялись во мне. Мне нужно было, во что бы то ни стало, успокоиться, окрепнуть… и нигде лучше я этого не мог достигнуть, как в прекрасной дюсбургской больнице.

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы