ДЕЛЯМОТ.

Следующий за Ринальди большой мастер Валленн Делямот (1729–1800) принес в Петербург заветы французского зодчества. В отличие от Италии и Южной Германии Франция не знала барокко в настоящем смысле этого слова. Хотя произведения французского ренессанса не достигают простоты и ясности итальянских мастеров, французские зодчие XVII и XVIII века избегали капризных форм Борромини, Поппельмана и Растрелли. Для построек Короля Солнца было необходимо чопорное величие, не допускавшее тех неожиданных линий и того карнавального блеска, которые уживались с пышностью папских церемоний и блеском мелких немецких резиденций. Строительство Мансаров, Лево и Р. Декотта при всем блеске и пышности глубоко рационально и согласовано с теориями Витрувия и Виньолы. Последние были еще развиты в теоретических сочинениях XVIII века, напр<имер>, в курсе Давиле, который был дополнен Леблоном.

В одной из первых своих построек - Малом Эрмитаже - Делямот формально отступил от принципов барокко, нижний этаж крупными рустами он превратил как бы в цоколь и на него поставил колоннаду. Последняя у него еще не покрыта фронтоном, и сбоку колонн остается место для двух скульптур. Противоположная сторона того же здания украшена совсем еще в духе XVIII века колоннами растреллиевского типа и скульптурными панно в духе Ринальди. Этот Малый Эрмитаж, или Ламоттов павильон, был построен <в> 1768 г<оду> для эрмитажных собраний Императрицы, впоследствии там же находилась ее картинная галерея, зародыш эрмитажного собрания.

От старого убранства Делямота теперь ничего не осталось, потому что комнаты были переделаны один раз в XVIII в<еке> и второй в половине XIX в<ека>. Также ничего не сохранилось и от работ этого мастера в Зимнем дворце, где он, между прочим, устраивал кабинет Императрицы.

Здание Академии Художеств было проектировано Делямотом, хотя его и принято приписывать Кокоринову, и план его изображен на портрете последнего, писанном Левицким. Трудно разрешить эту загадку. Невероятно, чтобы Делямот подписал работы другого художника, и странно, если Кокоринов допустил, чтобы ему приписали замысел Делямота.

Не было ли тут совместной работы? И не был ли Кокоринов производителем строительных работ? Вопрос этот неразрешим, так как ни одного произведения Кокоринова не известно, если таковым не окажется проект Монетного Двора, предполагавшегося на месте нынешней Биржи.

Здание Академии проектировано по размерам в подражание великолепному, но скучноватому дворцу Казерты, однако, в фасаде больше игры света и тени. (На модели Делямота колонны помещены между всеми окнами). Нижний этаж мелко, но сильно рустован. Середина фасада выдвинута, украшена колоннами и плоским куполом, который по проекту Делямота должен был быть несколько выше, чем он теперь. На родине французские зодчие редко нарушали прямизну фасадов, на чужбине делали это постоянно (Амалиенбург близ Мюнхена, Солитюд близ Штутгарта и т. п.). Переход от северного выступа к зданию сделан довольно неожиданными, но хорошо согласованными изгибами линий. Боковые выступы украшены прислоненными колоннадами.

Внутри среднего выступа находится круглый вестибюль, окруженный гранитной лестницей, на ее верхней площадке тяжелые пилоны поддерживают свод верхнего этажа. Собственно лестница развертывается на обе стороны и поднимается к верхней площадке, прилегающей к круглому Конференц-залу, лежащему над вестибюлем. Благодаря разнообразию переходов, как вверх, так и кругом площадки, сопоставление сложных пилонов и скульптур между ними дает изумительно живописный эффект и заставляет причислить эту лестницу и вестибюль к числу исключительных произведений мирового зодчества.

Круглый Конференц-зал Академии удивительно красив и удачно декорирован, но, к сожалению, очень тоскливо раскрашен, и громадные цветные окна не служат к его украшению. Большие залы, прилегающие к круглому, хороши по размерам, но теперь заполнены тоскливыми копиями и нет в них плафонов, проектированных Лагренэ. По краям больших залов находятся две круглых залы (в одном великолепные гобелены, а в другом большие картоны школы Рубенса).

В наружный четырехугольник Академии вписан круглый флигель (циркуль) с круглым же двором внутри - мотив, редко встречающийся в истории зодчества, но исключительно удобный для музея. Этот двор занимает площадь, равную куполу римского Петра. Украшения стен двора очень скромны, но монотонность вполне избегнута. В целом постройка является типичною для французского стиля того времени, а для Петербурга появление ее было важно, так как являлось образцом спокойной грации великого французского зодчества. Здание строилось долго, и было закончено лишь в начале XIX в<ека>. При сооружении его, кроме Делямота, много работал Фельтен и другие зодчие.

Фасад католической церкви Св. Екатерины (1763–1764) задуман далеко не ординарно в виде колоссальной ниши, сама же церковь (в форме латинского креста) обширна, светла и удачно связана в целое.

Делямот строил Гостиный двор (1761–1785) очень скромно по сравнению с эффектным, но не осуществленным замыслом Растрелли. От первоначальной постройки сохранены только куски со стороны Чернышева переулка, да превосходно задуманные лестницы во второй этаж.

Имя строителя Новой Голландии, одной из прекраснейших петербургских построек, затеряно, и на основании хронологических сопоставлений можно думать, что строил ее Делямот. По стилю она несколько отлична от Малого Эрмитажа и от католической церкви, так как проще, спокойнее и величественнее. Теперь подобный проект сооружения провиантских складов на острове с бассейном внутри показался бы, пожалуй, недостаточно деловым, и, вероятно, его сочли таковым скоро после начала постройки, так как окончили лишь небольшую часть. Грандиозная въездная арка, перекинутая через канал, не имеет, конечно, никакого служебного значения, но на редкость декоративна при всей сдержанности и почти бедности украшений. В ней нет, конечно, строгого величия построек Империи, и, наоборот, чувствуется остаток уюта XVIII века, когда еще не было грандиозных армий современности, и когда юные полководцы становились во главе войск и выигрывали генеральные сражения.

Стены здания переходят к арке, постепенно повышаясь, и это еще усиливает слегка театральный эффект. Таким образом, арка Голландии должна считаться одной из главных достопримечательностей и украшений Петербурга.

Делямот строил еще великолепный дворец Чернышева на месте нынешнего Мариинского дворца и дом Рибаса, теперь Принца Ольденбургского, на Марсовом поле у Лебяжьего канала. Этот дом теперь изменен, а прежде он был двухэтажным, и только по углам его возвышались флигеля, между коими на крыше был разбит сад. Скульптурная группа, стоящая на крыше, исполненная Козловским, сильно пострадала от непогоды.

Делямоту удалось сравнительно мало построить, а то, что он создал, принадлежит к числу лучших украшений Петербурга, но с общим развитием зодчества столицы не связано тесно. Его влияние было косвенным, так как вносило успокоение в тот разгул, к которому могла привести фантазия и пышность растреллиевой эпохи. Вместе с тем он познакомил русских зодчих с той грацией, которая составляет отличительную черту французских архитекторов со времен Ж. Гужона в противоположность монументальности итальянцев и пышности немцев.