КАРТИНА ЕЛИЗАВЕТИНСКОГО ПЕТЕРБУРГА.

Эпоха Императрицы Елизаветы является временем, когда окончательно выяснились идеалы первой строительной эпохи. Все, что делалось до Растелли, лишь подготавливало ту роскошь и строительное совершенство, которое в новых условиях и на свежем месте могло быть достигнуто только гением. Конечно, Растрелли мог получить такое значение и достигнуть такого совершенства лишь благодаря покровительству и любви к красоте как самой Императрицы, так и ее приближенных. Елизавета Петровна любила блеск, веселье и наряды. При дворе ее праздник сменялся праздником, маскарады, фейерверки и театральные представления следовали непрерывно один за другим. В обстановке жизни было еще немало московской грубости, к живописи и скульптуре относились пока безразлично и крупных мастеров не выписывали. Только для театра были приглашены первоклассные перспективисты: Валериани, Градицци и Перизинотти. Зато прикладное искусство, как резьба по дереву, иконопись, финифть и ювелирное дело достигли высокой степени совершенства.

Картину Елизаветинского Петербурга не очень трудно представить себе, потому что в 1753 году был издан большой план столицы и изображение главнейших ее видов. Из этого плана видно, что площадь города была немного лишь меньше нынешней, население же гораздо менее скучено, и центр города был поделен на громадные усадьбы. Так, усадьба Разумовского (Аничков дворец) от Фонтанки доходила до Садовой, таковы же были размеры усадеб Воронцова (Пажеский корпус), гр. Апраксина (около Апраксина переулка), Шувалова (квартал между Невским, Екатерининской, Садовой и Итальянской улицами). Конечно, это не значит, что усадьбы были целиком застроены, наоборот, в большинстве они были пустырями с небольшими дворцами в середине, службами по краям, обширными дворами и небольшими подстриженными садами. Многих садов, изображенных на плане Махаева, вовсе не было, так, напр<имер>, вдоль Садовой улицы у него изображены сплошь сады, а в действительности болото, бывшее на месте Щукина рынка, засыпано только в конце XVIII века. Да и окраины города, где стояли полки Преображенский, Семеновский, Измайловский и т. п., и северная часть Петербургской стороны были кое-как застроены, тогда как у Махаева изображены правильные ряды строений.

Домики мещан и казармы были невелики и невзрачны, зато дворцы в усадьбах вельмож широко раскинуты, фасады их ярко раскрашены, а статуи и купола на кpышax раззолочены. Улицы были, вообще, грязны, пыльны и плохо устроены. По каналам и речкам, не заставленным барками, плыли красивые гондолы и лодки с палатками. Все мосты были подъемными со сложными приспособлениями, напоминавшими журавли деревенских колодцев. От мостов, сохранившихся сейчас в Голландии, петербургские отличались затейливою формою деревянных частей.

Конечно, на Махаевских гравюрах вид города слишком прикрашен. Однако, даже вводя поправки на фантазию автора, приходится признать, что многое, напр<имер>, перспектива Фонтанки с видом на акведук (у Пантелеймонской улицы), вид Мойки от Полицейского к Красному мосту и перспектива Невского к Адмиралтейству были очень эффектны.

К тому же летом все свободные пространства, как внутри, так и вокруг города, были покрыты зеленью, которая удивительно гармонирует с праздничными растреллиевскими постройками.

Если с одной стороны несомненно, что в Махаевских перспективах вид города прикрашен, то с другой стороны восторженные отзывы путешественников заставляют думать, что Петербург уже приближался к величию западных столиц. Он, во всяком случае, приятно поражал своими широкими перспективами и ясным планом, чего не хватало еще повсюду на Западе.

Во времена императрицы Елизаветы Васильевский остров теряет прежнее значение. Из крупных сооружений там остаются дворцы на набережной. На самом мысу, где теперь Биржа, было оставлено место для сжигания фейерверков в торжественные дни. Население острова состояло, главным образом, из иностранцев. Около старого Гостиного двора селились купцы, в середине острова была французская деревня, а на Голодае чухонская. По набережной Малой Невы появляются склады железа. Судя по картине Валериани, каналы существовали еще в 1753 г<оду>.

Петербургская сторона была застроена преимущественно по берегам рек, но жили на ней, главным образом, ремесленники и мастеровые. Там на болотистом берегу Малой Невы П. Трезини построил Успенскую церковь на Мокруше (по образцу Московского Успенского собора), а в середине острова находились Введенская и Матфеевская церкви. На месте Лицея была великолепная дача Вольфа, строенная, нужно думать, Растрелли с архитектурно устроенным садом, который изображен на одной из Махаевских гравюр. За Карповкой находился казенный Аптекарский (теперь Ботанический) сад, а еще дальше, на Каменном острове обширные сады гр. Бестужева-Рюмина с исключительными по замыслу постройками Растрелли. Там при входе в парк была устроена полукруглая колоннада и очень легкая галерея. Самый парк напоминал Кусковский сад, т. е. посередине был цветочный партер, а по краям боскеты с радиально расположенными аллеями, трельяжными беседками и Эрмитажем и т. д. Выборгская сторона была сравнительно пуста, и только на берегу, где теперь клиника, возвышался Госпиталь, расположенный как бы на островке.

На Адмиралтейской стороне центром становится Адмиралтейство, от которого расходятся три перспективы: Невская, Средняя (Гороховая улица) и будущий Вознесенский проспект. Они тянулись по большому лугу, доходившему до нынешней улицы Гоголя (см. стр. 42)¹⁷.[см. ссылку >>>] Невский, по-видимому, был заселен до Владимирской улицы. У Махаева вид его очень блестящ, на гравюре Дамам Дамартрэ, т. е. уже при Екатерине II, довольно захолустен. Несомненно только, что на нем был блестящий Строгановский дворец, церковь Рождества Богородицы, Гостиный двор, который был задуман очень блестяще по проекту Pacтpeлли, но еще не начат, и состоял из временных лавчонок. За ним находился дворец Разумовского (Аничков). Левая сторона была скромнее, на ней выделялись лютеранская церковь, построенная в 1728 году, и усадьба графа Шувалова на углу Невского и Садовой.

Вельможи селились преимущественно по берегам рек. Так, усадьбы тянулись по течению Мойки (теперь дома ведомства Императрицы Марии) и по берегам Фонтанки (усадьба Яковлева между Сенной и Фонтанкой, усадьбы гр. Шереметева и гр. Шувалова).

К Летнему саду с юга был прибавлен сад при третьем Летнем дворце, южная часть которого была устроена в виде колоссального лабиринта.