Людмила Руднева

Изящные стороны человеческого лица

Портретная миниатюра в России

В мировой практике публикации и экспозиции, посвященные частным коллекциям миниатюр, редки. Прошедшая недавно в Государственном Историческом музее выставка по-своему уникальна: это было первое представление коллекции портретной миниатюры SEPHEROT Foundation и, вообще, первая выставка частного собрания миниатюры в России. Подобного художественного уровня и объема собрания русской портретной миниатюры вне крупнейших российских музеев не существует. В сжатом виде оно объективно представляет историю портретной миниатюры в России с момента ее возникновения.

О Фонде SEPHEROT Foundation (Лихтенштейн) известно пока немного. Он образован в 2010 году группой коллекционеров с целью поиска на Западе произведений, некогда вывезенных из России, формирования коллекций русского изобразительного искусства XVIII – начала XX века, их последующей публикации и экспонирования. Помимо собрания портретной миниатюры, фонд обладает коллекциями русской живописи XIX века и русского авангарда начала XX века.

Как оказалось, SEPHEROT Foundation (Лихтенштейн) принадлежит уникальная коллекция русских портретных миниатюр. Благодаря обширности (более 170 миниатюр), высокому уровню художественного качества, наличию выдающихся произведений и раритетов, систематичности состава и богатству иконографии она могла бы составить гордость любого музейного собрания. За крайне редким исключением в коллекции представлены все значительные для истории портретной миниатюры художники и типичные явления, которые создают достаточно полную картину возникновения, развития и бытования этого искусства в России. При этом коллекция превосходит привычные масштабы частных собраний наличием, как правило, не одной, а сразу нескольких работ лучших мастеров, позволяющих почувствовать разные грани манеры или эволюцию творчества миниатюриста. Большинство миниатюр собрания SEPHEROT Foundation относится ко времени с конца 1690-х по 1820-е годы. Более поздние периоды, отмеченные постепенным упадком этого искусства, обозначены отдельными экземплярами, представительными для своего времени и класса. Незаурядно это собрание и с исторической точки зрения, поскольку прижизненный портрет не только известного, но и безвестного лица, имя которого, быть может, навсегда утрачено, является, наверное, самым ярким историческим документом.

Как обычно в больших собраниях, здесь имеются произведения, исполненные в различных традиционных миниатюрных техниках: акварелью и гуашью на бумаге, гуашью на пергаменте, маслом на металле, но большинство портретов создано в классической для этого искусства технике — акварелью и гуашью на кости. Необычна же для коллекций русских миниатюр весьма значительная доля портретов, написанных эмалевыми красками на металле. В России заказчиками портретных миниатюр на эмали были преимущественно царская семья и придворный круг. Из них, если судить по известным документам, сохранилась лишь малая часть. Эмалевые миниатюры из царского собрания попали в основном в Государственный Эрмитаж и Государственный Русский музей. В других российских музеях эмалевые портреты единичны, им всегда принадлежит почетное место в коллекции, и даже если миниатюра сохранилась не в единственном экземпляре, она окружена ореолом раритетности. В частных собраниях русских миниатюр эмалевые портреты чрезвычайно редки. В данной же коллекции эмали не просто многочисленны, но их подбор позволяет объективно представить историю этой разновидности миниатюры в России, в ней, в частности, присутствуют все крупные имена — Г.С.Мусикийский, А.И.Чернов, П.Г.Жарков, Д.И.Евреинов (за исключением очень редкого и в русских музейных собраниях А.Г.Овсова). К несомненным раритетам относятся эмалевые портреты одного из крупнейших мастеров классической миниатюры на кости первой трети XIX века П.О.Росси. Открывает коллекция и ранее неизвестных русских миниатюристов-эмальеров.

В собрании SEPHEROT Foundation значительна доля работ иностранных мастеров. Искусство портретной миниатюры было едва ли не наиболее интернациональным, осуществлявшим самые широкие европейские художественные связи. И нередко художник, портретировавший русскую модель в какой-либо европейской стране, работал там как приезжий модный миниатюрист, изначально принадлежа к другой художественной школе. Коллекция дает наглядную картину богатства взаимодействия и взаимопроникновения традиций различных национальных школ в сфере искусства портретной миниатюры.

В Россию одни иностранные миниатюристы приезжали на несколько лет, как француз Ф.де Сомсуа или швейцарец Н.Соре, другие надолго связывали с ней свою творческую судьбу, как немец Ф.де Мейс, были среди них и избравшие Россию второй родиной, как швейцарец А.-Ф.-Г.Виоллье, — их работы входят в состав коллекции. Иностранные мастера много содействовали развитию русской портретной миниатюры, привозя в Петербург опыт не только своих художественных школ, но и тех стран, в которых им приходилось работать. Россия же, в свою очередь, предоставляла им широкие возможности применения и совершенствования своего таланта, чему способствовал постоянный спрос на работы иностранных авторов и взыскательный вкус русской аристократии. Так, к примеру, талант Н. Соре в полной мере раскрылся, несомненно, именно в России, и созданные им здесь эмалевые портреты Екатерины II и людей ее ближайшего круга, стали примечательным фактом в истории европейской портретной миниатюры.

Самые ранние миниатюры собрания относятся к рубежу XVII–XVIII веков. Вступившая позже многих европейских школ на путь светского искусства, Россия лишь с 1670-х годов начинает в гравюре и живописи развивать первый светский жанр — портрет. Появление же портретной миниатюры означало новую знаменательную веху в процессе вхождения русского искусства в общеевропейское художественное пространство.

Как и многие новые явления в русском искусстве, зарождение портретной миниатюры в России связывают непосредственно с волей Петра I, который во время своего первого заграничного путешествия перенимает в Европе традицию жалованного портрета монарха. Считается, что, находясь в Англии, он заказал в 1698 году известному мастеру Шарлю Буату несколько эмалевых миниатюр со своего портрета, исполненного годом раньше придворным портретистом Г.Неллером по заказу короля Вильгельма III.

Шарль Буат принадлежал к блестящей плеяде мастеров, работавших в конце XVII — начале XVIII века, преимущественно при дворах европейских монархов. Исполненные им эмалевые портреты Петра I, привезенные в Россию, стали образцами, по которым русские миниатюристы познавали особенности портретного жанра в миниатюре, специфические приемы письма, в частности технику пунктира. Поэтому трудно переоценить присутствие в данной коллекции подписного портрета Петра I работы

Ш.Буата.

Почва для появления портретной миниатюры была подготовлена не только развитием портретного жанра в других видах искусства, но и традицией эмальерного искусства на Руси, существованием в XVII веке центров изготовления эмалей в Москве, Сольвычегодске, Ростове. Некоторые живописные эмалевые композиции конца XVII века от портрета отделял лишь один шаг. Техника живописи на эмали весьма сложна, требует от художника множества специфических навыков, знания тонкостей мастерства, в частности обжига красок. Достойная технологическая подготовленность русских эмальеров, без сомнения, сыграла важнейшую роль в быстром освоении искусства портретной миниатюры.

Как и большинство новшеств в искусстве Петровской эпохи, портретная миниатюра на эмали возникла в Московской Оружейной палате — придворных художественных мастерских, собиравших лучшие силы из разных регионов Руси. В отечественных крупных Ымузеях хранится группа портретов молодого Петра I рубежа XVII–XVIII веков, исполненных мастерами Оружейной палаты. Все они принадлежат к типу Г.Неллера, интерпретируя его с некоторыми вариациями. Образцом для них могли служить как миниатюры самого Ш.Буата, так и гравюры данной иконографии. В круг самых ранних русских портретных миниатюр органично входят и два портрета молодого Петра из собрания SEPHEROT Foundation . Портреты этого типа — овальные (высотой в среднем 3,5 см), представляют царя погрудно, почти анфас, с короткими каштановыми волосами, одетого в стальные латы, над которыми на шее видна узкая полоска белого галстука. Изображение мантии, скрепленной на груди аграфом, имеющееся у Буата, первые русские миниатюристы чаще опускали или трактовали проще. Несомненно, эти миниатюры являлись жалованными портретами. Их унифицированность связана как с официальным назначением царской награды, так и со средневековой традицией точного следования образцу, которая была еще близка первым русским миниатюристам.

В большинстве ранних миниатюр Петра I имеется одна знаковая деталь — голубая лента ордена св. Андрея Первозванного, которым он был награжден в мае 1703 года за участие во взятии двух шведских судов в устье Невы. Орденская лента — характеризует своеобразный хронологический рубеж для первых русских миниатюр Петра, разделяющий их на созданные до мая 1703 года и после. В публикуемой коллекции есть оба варианта ранних портретов Петра I.

Более ранняя миниатюра Петра I (без ленты) принадлежит к редчайшим экземплярам, сохранившим первоначальное обрамление жалованного портрета с короной и драгоценными камнями. Сохранилась также эмалевая пластинка с изображением двуглавого орла, латинской монограммой Петра I «РАР» и цветочным орнаментом, закрывающая оборотную сторону обрамления.

В европейской трактовке типа Неллера — Петр это юный утонченный рыцарь в латах и парчовой мантии. Образ же Петра в первых русских миниатюрах — это образ вождя, готового к подвигу, но еще внутренне напряженного и внешне скованного. В нем есть и нравственная сила, и идеальное начало, в глубине своей связанное с многовековой иконописной традицией.

В официальной наградной системе жалованный портрет — награда особого рода, несущая знак расположения и особой связи монарха со своим подданным. Благодаря малым размерам этого портрета и возможности для награжденного иметь его всегда с собой, носить на груди, связь эта приобретает личный оттенок. Можно сказать, что образ молодого царя-реформатора, созданный первыми русскими миниатюристами, был весьма действенной наградой, вдохновлявшей его соратников.

Иконографический тип портретов Петра Великого, принадлежавшего кисти Г.Неллера, получил самое широкое распространение. В ближайшие десять-пятнадцать лет после его возникновения подавляющее большинство портретов Петра I, созданных в разных видах искусства в России и за границей, были или собственно повторениями этого варианта, или создавались на его основе. К немногим исключениям того времени принадлежат портреты Петра I так называемого Версальского типа, возникновение которого также связано с первым путешествием Петра за границу. Такая иконография царя очень редка и в живописи и в гравюре. Имеющаяся же в настоящем собрании эмалевая миниатюра, исполненная известным мастером Джосиасом Барбеттом, работавшим в Германии и Дании, — уникальна.

Со следующим по времени возникновения иконографическим типом Петра I чешского художника Я.Купецкого, в коллекции связана также не имеющая аналогов миниатюра 1710-х годов неизвестного европейского мастера. Обращаясь к оригиналу Купецкого лишь в изображении головы, миниатюрист на маленькой овальной пластинке создает героизированный образ человека богатырского сложения в расцвете жизненных сил. Красная с золотой каймой мантия, застегнутая аграфом на плечах Петра, — элемент, характерный как для парадных портретов, так и для изображений исторических героев в барочном искусстве. Кроме того на правое плечо Петра накинута шкура с львиной мордой, которая и служит «ключом» к портретному образу, — связывает его с Полтавской победой над «шведским львом», с возникшим тогда в панегирическом искусстве сравнением Петра с библейским Самсоном. Подобной трактовке образа как нельзя более созвучно и цветовое решение портрета. Эмаль называют драгоценной техникой. Действительно, глубокое звучание тонов, которое способна передавать живопись на эмали, наиболее близко к эстетике цвета и фактуры драгоценных камней. В наибольшей степени это качество присуще насыщенным локальным тонам барочных эмалей, чему прекрасным примером служит миниатюра Петра I с характерным набором глубоких синих, красных и золотисто-желтых тонов.

Из группы первых русских миниатюристов, писавших в Оружейной палате портреты Петра I вышел мастер, которого по праву считают основоположником портретной миниатюры в России, — Григорий Семенович Мусикийский. В его творчестве уже в 1710-е годы это молодое для России искусство обретает совершенство техники исполнения и черты собственной стилистики. Интересно отметить, что Мусикийский создавал довольно крупные миниатюры, представлявшие парадные или аллегорические многофигурные портреты Петра и членов его семьи, которые для Европы того времени были редкостью. Но наиболее обширная часть его наследия — это традиционные поясные или погрудные портреты самого Петра.

В своих миниатюрах Г.Мусикийский, пользуясь современными иконографическими образцами, создает собственный вариант портрета Петра I. Несомненно, образ царя вобрал и личные наблюдения художника — Петр Мусикийского хорошо узнаваем: короткие каштановые волосы, крепко вылепленное лицо с высоким лбом, утолщенным кончиком носа и чуть выдающимися щеками, с узкой полоской черных усов. Этот иконографический тип воплощен и в двух петровских портретах работы Г.С.Мусикийского в коллекции из Лихненштейна.

Эти две эмали Мусикийского, очевидно, изначально были жалованными медальонами, на что указывает и сам тип погрудного изображения, и сохранившаяся на одном из них закрывающая оборотную сторону эмалевая пластинка, аналогичная той, что находится на наградном портрете Петра 1700-х годов из этой же коллекции.

В коллекции находятся пять миниатюрных портрета разных авторов Анны Иоанновны, сменившей на троне Петра II,– четыре эмалевые и одна, написанная гуашью на пергаменте, которые могут дать прекрасное представление обо всем комплексе сохранившихся изображений этой царицы, восходящих к оригиналам придворного живописца Л.Каравака. Миниатюрные портреты Анны Иоанновны по-своему весьма выразительны, в их лаконичном художественном языке и принципиальной однотипности запечатлен дух ее царствования, чуждый творческому началу. Исполненные как по трафарету, с жестким силуэтом, отличающиеся лишь поворотом фигуры в левую или правую сторону, эти миниатюры императрицы с малой короной на голове и двумя длинными темными змеевидными локонами на груди воспринимаются как визуальная формула ее косной власти. Впрочем, сама техника живописи с глубоким свечением тонов и блеском поверхности в ее эмалевых портретах смягчают это впечатление, выводя на первый план специфические свойства миниатюры как драгоценности в красках.

Почти все опубликованные до настоящего времени миниатюры Анны Иоанновны анонимны — в этом тоже, должно быть, сказался дух времени. Но представляемое теперь собрание открывает двух ранее неизвестных мастеров эмальеров аннинского царствования — Серебренникова и монограммиста с инициалом «Н». По художественному качеству миниатюра Серебренникова принадлежит к лучшим из миниатюр этой царицы, и, по-видимому, — это одна из ранних. Она повторяет фрагмент большого коронационного портрета Анны Иоанновны, исполненного придворным живописцем Л.Караваком в 1730 году. Вторая миниатюра, более скромных художественных достоинств, подписана: «1739 Году. Н». Эта дата позволяет предположить, что и другие недатированные миниатюры, изображающие Анну Иоанновну в синем с крупным золотым орнаментом платье, относятся уже к концу ее царствования.

Известные миниатюры императрицы Елизаветы Петровны также принадлежат к одному иконографическому типу Л.Каравака. Но в различиях миниатюрных портретов Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны ярко отразилась смена духа царствования и художественного стиля. Парадность миниатюр Елизаветы Петровны по-рокайльному празднична, колорит светлый, радующий глаз, введение различных деталей разрушает впечатление принципиальной однотипности, которое остается от портретов ее предшественницы, а авторская трактовка разных мастеров придает им индивидуальность и разнообразие. Таковы и два эмалевые портрета «дщери Петровой» в данном собрании, исполненные неизвестными русскими миниатюристами середины XVIII века.

В лучших миниатюрах, созданных в елизаветинское царствование, пожалуй, впервые на русской почве появляются черты рафинированности художественного языка, присущие совершенным образцам этого рода живописи.

Дошедшие до нас русские миниатюры конца XVII — середины XVIII века — в подавляющем большинстве царские. Портрет крупнейшего промышленника и горнозаводчика Н.А.Демидова из собрания SEPHEROT Foundation, имеющий авторскую дату — 1748 год, принадлежит к редким миниатюрным изображениям представителей высших слоев русского общества этого времени. По-видимому, его автором является неизвестный русский эмальер, исполнивший в 1745 году портрет графа М.И.Воронцова, хранящийся в собрании Русского музея¹. Миниатюры объединяет подчеркнутая графичность авторской манеры с четким выделением контуров, конкретные приемы декоративной трактовки деталей — локонов прически и прочее, еще барочное пристрастие к локальным ярким тонам, глубокое звучание которым придает эмалевая живопись.

С середины XVIII века получают распространение миниатюры, созданные в другой технике, — гуашью и акварелью на пластинках из слоновой кости, обладающие иными живописными возможностями, иной эстетикой. Но в них по-прежнему сохраняется приоритет мелкого письма и ведущего приема — пунктира. В этой новой технике исполнены представленные в коллекции портреты Петра III. Миниатюры этого императора, бывшего на троне всего полгода, редко встречаются даже в музейных собраниях, а наличие в коллекции сразу четырех его портретов различных иконографических типов — факт достойный внимания. Самый ранний из них — конца 1730-х — начала 1740-х годов — относится еще к отрочеству будущего Петра III. Это редкое для миниатюры парадное изображение в рост имеет по-своему выразительную стилистику провинциального барочного портрета и, вероятно, исполнено на родине Петра, в Голштинии.

Для России же в это время более типичны маленькие размеры миниатюр, написанных в технике гуаши и акварели, каковы в данном собрании один из портретов Петра III 1762 года и графа М.И.Воронцова конца 1750-х — 1760-х годов. Живопись в таких миниатюрах плотным слоем покрывает поверхность костяной пластинки, и для нее характерно как создание глубокого насыщенного колорита и впечатления бархатистой поверхности (портрет Петра III), так и близкого к пастели эффекта светлого колорита (портрет графа М.И.Воронцова). В таком же роде создавал миниатюры Ф. де Сомсуа, работавший в России в 1755–1761/1763 годах. В коллекции находится портрет неизвестного, созданный им несколько позднее, уже в 1770-е годы. Колорит этого портрета строится на сочетании глубокого синего и серебристо-белого тонов. Несмотря на свои малые размеры подобные миниатюры, благодаря присущим им декоративным качествам, эстетике цвета и фактуры, способны служить объектом долгого любования.

Расцвет искусства портретной миниатюры был связан, прежде всего, с классической техникой акварели и гуаши на кости, а ее широкое распространение в России началось в царствование Екатерины II. Но сама императрица и узкий придворный круг, очевидно, предпочитали миниатюру на эмали. Профильный портрет императрицы по оригиналу Ф.С.Рокотова 1763 года, созданный в 1765 году крупным эмальером и ведущим художником Императорского фарфорового завода А.И.Черновым, открывает в коллекции екатерининское царствование. Это высокий образец зрелого стиля и мастерства художника, один из лучших в его наследии. Трактованные разнообразными мелкими мазками волосы, одежда и аксессуары создают достойное декоративное обрамление выразительному профилю императрицы, а исполненные легким пунктиром лицо и шея оставляют впечатление живого и нежного свечения кожи. Светлый колорит миниатюры построен на жемчужно-серых тонах, контрастирующих с синим цветом орденской ленты и платья, черным эгретом в волосах. Тонкий баланс всех выразительных средств этого маленького произведения оставляет впечатление естественной величественности образа императрицы и, вместе с тем, легкости и изящества, как будто растворенных в самой живописи. Еще два варианта этой миниатюры Чернова находятся в Государственном Эрмитаже и Русском музее, предполагается, что заказчиком их (а, значит, вероятно, и данного экземпляра) мог быть фаворит императрицы граф Г.Г.Орлов.

В конце царствования Екатерины II одним из выразителей вкусов придворного круга стал швейцарский эмальер Н.Соре. Он прожил в России около восьми лет, женился здесь на дочери придворного ювелира Л.Д.Дюваля и, очевидно, работал вместе с ним. Документы сохранили сведения о многих исполненных Н.Соре портретах Екатерины II, но известен в настоящее время только один — 1786 года по оригиналу Ф.С.Рокотова 1770-х годов в собрании Музея искусства и истории города Женевы. Находящиеся же в данном собрании три миниатюры — светлейшего князя Г.А.Потемкина, графа А.А.Безбородко и великой княгини Марии Федоровны исполнены Н.Соре в 1790-е годы по живописным оригиналам также много работавшего в это время для русского двора австрийского художника И.Б.Лампи. Работы Н.Соре отличает стремление к декоративному осмыслению изображения, насыщенность и звучность цвета, желание максимально придать эмали черты драгоценности.

Интересно, что в собрании находится также миниатюрное повторение портрета графа А.А.Безбородко, исполненное самим И.Б.Лампи. Миниатюры Лампи своеобразно раскрывают одну из граней этого искусства. Написанные на металлических пластинках жидкими масляными красками, местами полупрозрачными, мелкими сплавленными мазками, с тщательно отделанными деталями, в своей эстетике они сближаются с эмалевой живописью.

Несомненным шедевром собрания является портрет Екатерины II, созданный в 1791 году крупным русским миниатюристом, руководителем миниатюрного класса, а затем вновь созданного класса живописи по финифти петербургской Академии художеств, П.Г.Жарковым. Он писал миниатюры в разных техниках, но в историю искусства вошел, прежде всего, как мастер больших эмалевых миниатюр. Жарков много работал для Екатерины II и стал, по существу, придворным художником. Портрет Екатерины в коллекции SEPHEROT Foundation — отзвук ее знаменитого путешествия в Крым 1787 года, во время которого М.Шибановым был создан ее живописный портрет в дорожном костюме — рединготе и меховой шапке, так понравившийся императрице, что в ближайшие годы она заказывала с него множество копий, в том числе эмалевых миниатюр.

Экземпляр данной коллекции, очевидно — тот самый, который императрица послала во Францию графу Шомбергу и который современники считали очень похожим. Спокойное лицо Екатерины с тонким оттенком величественности и живым внимательным взглядом серо-голубых глаз весьма привлекательно. Колорит, построенный на сочетании теплых серых и розовых тонов, дополненный коричнево-золотистыми, — смягченный, дымчато-пастельный. Жарков использует различные приемы миниатюрной живописи, но наиболее выразительна трактовка лица императрицы, написанного легким просвечивающим пунктиром в сочетании с лессировками, с тончайшими переходами светотени, передающими впечатление свечения и теплоты кожи. С большим мастерством Жарков пишет детали — кружева, вышивку золотом, передает красоту фактуры и переливы цвета соболиного меха, в котором тонко выписан каждый волосок.

Основная масса миниатюр екатерининского царствования исполнена в технике акварели и гуаши на кости. Такие миниатюры имели существенное преимущество перед эмалевыми. Как правило, они исполнялись с натуры (по натурному рисунку) и передавали непосредственное впечатление художника от личности модели (но могли исполняться по живописным или иным оригиналам). Они привлекали заказчиков быстротой исполнения и сравнительной дешевизной (цена таких миниатюр была в несколько раз меньше эмалевых). Широкому распространению миниатюр на кости немало способствовало развитие в России, начиная с 1780-х годов, сентиментализма с присущим ему культом малых форм в искусстве.

В России конца XVIII века ведущими, оставившими обширное наследие миниатюристами, чье творчество очень по-разному выражало стиль времени и вкусы современников, были А.-Ф.-Г.Виоллье и А.Х.Ритт. Можно даже сказать, что они представляли разные полюса манеры миниатюрной живописи своего времени. Творчество каждого из них представлено в коллекции целой группой миниатюр.

В то время художественные новшества находили самый живой отклик при «малом» дворе великокняжеской четы — наследника престола Павла Петровича и его супруги Марии Федоровны. Общему направлению жизни «малого» двора с его утверждением поэзии частной жизни были глубоко созвучны сентименталистские идеалы. А.-Ф.-Г. Виоллье был придворным художником «малого» двора, а в царствование Павла I состоял в должности смотрителя миниатюрного кабинета. Миниатюры Виоллье обладают достоинствами типичных произведений эпохи, а в его индивидуальной авторской манере ведущим было графическое начало. Серия овальных миниатюр Виоллье 1788 года в коллекции изображает великую княгиню Марию Федоровну и шестерых ее старших, успевших родиться к тому году детей. Проявления сентиментализма в это время в России еще лишены декларативности, угадываются в стремлении к простоте и безыскусности, в передаче тонких проявлений чувств. Несколько позднее непременным атрибутом миниатюр Виоллье станет пейзажный фон. Несомненно, портреты великой княгини и ее детей исполнены Виоллье с натуры. Его портреты Марии Федоровны и ее детей — уникальный для России XVIII века пример создания серии натурных миниатюр одним автором.

Для «малого» двора в качестве живописца-портретиста много работал и Жан Луи Вуаль. Он был и тончайшим миниатюристом, однако его произведения в этой области представляют большую редкость (в России хранится только одна миниатюра в собрании Эрмитажа). В коллекции SEPHEROT Foundation есть «Портрет неизвестной» 1786 года, выполненный Вуалем — совершенный образец искусства классической миниатюры на кости конца XVIII века. Кажется, все художественные средства находятся в тонком гармоничном согласии, создавая привлекательный образ молодой женщины с типичной для портретных образов Вуаля естественностью и изяществом, погруженностью в мечтательную задумчивость. Этой миниатюре присуща утонченность художественного языка, доведение до совершенства всех приемов.

Высшие достижения миниатюры в России XVIII века связаны с именем А.Х.Ритта. Вместе с А.Халлем и Г.Ф.Фюгером А.Х.Ритта причисляют к крупнейшим европейским миниатюристам второй половины этого столетия. Происходивший из семьи музыканта, уроженца Богемии, Ритт родился и умер в России, здесь получил первоначальное художественное образование, здесь же прошла его недолгая зрелая творческая жизнь (художник умер молодым). Ритта принято причислять к русской школе, но для искусства миниатюры XVIII века, в значительной степени космополитического, вопрос принадлежности к определенной национальной школе весьма сложен. Профессиональное образование Ритт завершил и сложился как неповторимая творческая личность в Бельгии и Франции, и, несомненно, именно французская художественная традиция наложила яркую печать на его творчество.

В коллекции SEPHEROT Foundation находится пять миниатюр Ритта, которые раскрывают различные варианты манеры художника, дают объективное представление о его зрелом творчестве. Пробыв за границей более десяти лет, в 1792 году Ритт вернулся в Петербург. В этом же году он пишет портрет князя Александра Борисовича Куракина, который в русском обществе среди современников не имел равных по количеству заказанных им различным мастерам собственных портретов, и в данной коллекции находятся три его миниатюры. Портрет князя исполнен Риттом с замечательным мастерством, с преобладанием плотной гуаши, с применением разных типичных приемов миниатюрного письма, в смелом и вместе с тем уравновешенном мягкостью пастельных оттенков колорите. Миниатюра А.Б. Куракина — высокий образец традиции европейской миниатюрной живописи на кости. Но не эта блестяще освоенная Риттом традиционная манера миниатюрного письма принесла ему славу.

К тому же 1792 году относят находящийся в коллекции портрет Алексея Борисовича Куракина, младшего брата «бриллиантового князя». Здесь Ритт дает большую свободу своей кисти. Как многие лучшие миниатюристы своего времени, он не полностью закрывает поверхность костяной пластинки в области лица, включая ее тон, близкий к тону человеческой кожи, в общее колористическое решение. Но очень редко кто из мастеров классической миниатюры писал одежду полупрозрачными красками, позволяя кости и здесь просвечивать через красочные слои, что создает впечатление легкости, «подвижности» живописи. Избрав для одеяния своего героя не самые эффектные цвета, Ритт преобразует их в изысканные сочетания болотного зеленого и медного оттенка коричневого.

Исполненный Риттом в 1793 году портрет светского льва конца екатерининского царствования С.С.Колычева, построенный на сочетании голубых, белых и красных тонов, необыкновенно красив, смел и эффектен. Исследователь русской миниатюры начала XX века барон Н.Н.Врангель писал: «Ритт прежде всего поэт красок», «без всякой лести отмечал лишь изящные стороны человеческого лица, он от природы “красиво видел”»². Едва намеченное в миниатюре князя Алексея Куракина изображение неба, в портрете С.С.Колычева 1793 года уже приобретает важное значение. Голубой цвет кафтана, живописная трактовка серебристо-белых пышных парика и жабо Колычева находят соответствия в изображении неба с легкими перистыми облаками, как в сопутствующей человеку природной стихии, отзывающейся на его эмоциональное состояние. Крупнейший знаток европейской миниатюры Лео Р.Шидлоф назвал эту миниатюру одним из шедевров Ритта.

Иная грань манеры А.Х.Ритта отражена в портрете великой княгини Марии Федоровны, написанном во второй половине 1790-х годов. Здесь художник выводит на первый план акварельное начало техники классической миниатюры. Она написана необыкновенно мягко и бережно, «деликатной кистью», местами полупрозрачной краской, проникнута тонкими сентименталистскими интонациями, усиленными характерными для работ Ритта размытыми очертаниями пейзажа на заднем плане, созвучными душевному состоянию модели. В подобных сентименталистских произведениях особо отчетливо проявляется присущее миниатюре свойство быть для зрителя своеобразным камертоном чувств.

И, наконец, миниатюра княгини Т.В.Потемкиной представляет манеру, ставшую венцом новаторства и смелых живописных исканий Ритта. В таких миниатюрах формы могут показаться слишком крупными, цвет — слишком интенсивным и локальным, манера письма — слишком динамичной, широкой и как бы небрежной для произведения столь малого размера. Но Ритт был гением обобщения. Как отмечала автор монографии Ритте Г.Н.Комелова, «за буйством его кисти и общей эмоциональностью миниатюр всегда стоят строгая рассудочность и безукоризненный рисунок»³.

Открытая этим художником свободная и как будто импровизационная манера письма, необычная для искусства миниатюры, была рассчитана на вкус эстетов аристократического круга Петербурга, уже принявших сентименталистское мировосприятие и веяния предромантизма в искусстве.

Возможно, не без влияния Ритта в России на рубеже XVIII–XIX веков сложилась манера неизвестного пока миниатюриста, с авторством которого связывают группу крупных миниатюр членов царской семьи. Все они представляют различные варианты парадного портрета с множеством типичных для него деталей — от изображения монарха в полный рост с символами и атрибутами власти до поколенных портретов с более скромным набором аксессуаров. Их объединяет высокое художественное качество и весьма своеобразная манера письма. Вернее, сочетание сразу нескольких манер в одном произведении. При очень тонкой, типично миниатюрной выписанности лица, рук и некоторых деталей бросается в глаза необычно свободная, динамичная манера, в которой автор пишет предметы антуража, и прежде всего драпировки. В отдельных миниатюрах в трактовке деталей присутствует и третья манера, как бы имитирующая кистью рисунок пером. В последнее время некоторые исследователи связывают этот круг миниатюр с именем И.М.Жерена, русского миниатюриста, графика и живописца французского происхождения.

В коллекции SEPHEROT Foundation находятся две миниатюры из этой группы — императрицы Марии Федоровны конца 1790-х — начала 1800-х годов и императрицы Елизаветы Алексеевны 1800-х годов.

По времени создания и стилю к ней близок и портрет президента Академии художеств графа А.С.Строганова, исполненный по оригиналу Ж.-Л.Монье в 1806–1807 годах академиком Д.И.Евреиновым. Это был последний крупный русский эмальер, работавший для царского двора в конце XVIII — начале XIX века. Он исполнял заказы и для Казанского собора в Петербурге, строительством и оформлением которого руководил граф А.С.Строганов. На эмалевом портрете граф изображен с лежащей перед ним на столе гравюрой Казанского собора. Это произведение Евреинова было высоко оценено еще современниками. Второй экземпляр портрета (овальной формы) хранится в Эрмитаже.

Портреты Елизаветы Алексеевны и графа А.С.Строганова представляют редкий пример «большого стиля» в миниатюре. Стилевая же окрашенность типичных миниатюр 1800-х годов обычно не столь очевидна и представляет выразительное сочетание различных стилевых элементов. Присущая раннему ампиру простота и чистота форм соединена в них с чертами нарождающегося романтизма, который угадывается в звучных красочных доминантах, в безыскусной искренности душевных проявлений моделей. Черты эти смягчены еще живыми и долго сохранявшимися в России оттенками сентименталистского мировосприятия и эстетики. Произведения 1800-х годов — совершенно особое явление в искусстве портретной миниатюры, они легко узнаваемы и притягательны особенностями своего стиля, утонченной простотой облика своих моделей.

В России 1800-е годы ознаменованы искусством трех ярких и очень разных по своей творческой индивидуальности миниатюристов — Д.Босси, П.Э.Рокштуля и П.О.Росси. Д.Босси до приезда в 1802 году в Россию успел поработать в Италии, Германии и Дании, где был придворным художником. В первый год пребывания Босси в России им был исполнен портрет камергера А.З.Хитрово. Великолепная по художественному качеству, с точки зрения стиля эта миниатюра, написанная с особой мягкостью в серебристо-голубом колорите, является совершенным образцом сентиментализма. Но очень скоро в работах Д.Босси происходят стилевые перемены, сделавшие его одним из ведущих европейских миниатюристов 1800-х годов.

Замечательно писал о нем барон Н.Н.Врангель: «Первое место среди иностранных мастеров времен Александра I по количеству работ и по прекрасному мастерству принадлежит <…> Босси. Он ярче всех передал тип людей своего времени, отразил нежные души мечтательной эпохи. <…> он говорит о стиле своего времени. Особенно хороши, по свидетельству современников, работы, исполненные им в России»⁴. Замечательными образцами творчества Д.Босси 1800-х годов являются представленные в собрании два портрета Александра I, написанные, по-видимому, с небольшим временным разрывом. Им присуща уже и ясная законченность форм, и смелость цветовых сочетаний (а в трактовке лиц использование характерной для Босси в этот период яркой сепии). Герои Босси 1800-х годов, обладая богатым внутренним миром, уже не только погружены в созерцание и переживание, как сентименталистские герои, но и готовы к действию.

Уроженец Курляндии П.Э.Рокштуль, чья зрелая творческая жизнь прошла в Петербурге, был мастером профильной миниатюры. Самое выразительное в работах Рокштуля — контур профиля модели, в который он умел вложить неповторимую портретную индивидуальность, трепет жизни. Для его манеры характерна трактовка лица прозрачной акварелью с умелым включением в живопись фрагментов незакрашенной кости, оставляющая впечатление «жизненной теплоты». Недавно приобретенный фондом портрет князя А.Я.Лобанова-Ростовского в детстве начала 1800-х годов демонстрирует типичный для раннего российского творчества Рокштуля изысканный колористический минимализм, с тончайшей разработкой избранного цвета — в данном случае это почти гризайльная живопись коричневатыми пастельными тонами. Две миниатюры М.И.Голенищева-Кутузова 1800-х годов, исполненные Рокштулем с небольшими различиями в деталях, передают значительность личности будущего победителя Наполеона, присущие Кутузову спокойствие и внутреннюю собранность. Переработанный Рокштулем позднее образ фельдмаршала станет одним из знаковых явлений в искусстве послевоенных лет. Профильные миниатюры М.И.Голенищева-Кутузова или двойной профиль — фельдмаршала вместе с героем Отечественной войны П.Х.Витгенштейном, исполненные самим Рокштулем или скопированные кем-то из близких к нему миниатюристов, находятся во многих музейных и частных собраниях. Один из лучших двойных портретов, созданный неизвестным мастером, — в коллекции SEPHEROT Foundation.

Стиль миниатюр П.Э. Рокштуля близок как к искусству силуэта, так и в еще большей степени к стилю камей в миниатюре конца XVIII — начала XIX века, ставшему отражением «камейной болезни» (по выражению Екатерины II), — охватившей европейское высшее общество страсти к коллекционированию античных резных камней. Хотя Рокштуль и называл себя «художником камей», он не старался точно подражать этому искусству, а создал свой собственный стиль, основанный на тонких аллюзиях, хорошо понятных его просвещенным заказчикам. Работавший в России в 1817–1825 годах А.Ф.Лагрене, напротив, стремился в своих камейных миниатюрах почти иллюзорно воссоздавать резные камни. Характерный для его творчества пример — портрет неизвестной 1810-х годов — представлен в данной коллекции. Интересно отметить, что в камейных миниатюрах Лагрене своеобразно переплелись и свойственное ампиру подражание античности, и идущие от XVIII века традиции искусства обманки.

Третий крупнейший мастер, начавший свою работу в России в одно время с Босси и Рокштулем, П.О.Росси был сыном итальянского полковника на русской службе, по одной из версий он и родился в России. Работал ли он в ранний период за границей, — точно неизвестно, но все его зрелое творчество связано с Россией. П.О.Росси — один из лучших в Европе мастеров классической миниатюры на кости первой трети XIX века. Одновременно он писал и миниатюры на эмали по собственным рисункам, но они чрезвычайно редки, и в российских музеях пока не выявлено ни одной. Но из известных сейчас семи эмалевых миниатюр Росси три находятся в коллекции SEPHEROT Foundation, все они исполнены в 1800-е годы. «Портрет молодого человека с голубыми глазами» типичен для портретной концепции Росси этого времени. В это десятилетие художник использовал, как правило, погрудное изображение, дающее возможность избежать второстепенных деталей и сосредоточиться на лице модели. В покоряющей естественности образа молодого человека — в живом выражении его лица, в легкой небрежности прически и костюма передано непосредственное впечатление автора от личности модели. Весьма выразителен и другой эмалевый портрет П.О.Росси — Н.С.Всеволожского. Уже сама внешность этого немолодого человека с крупными чертами лица и орлиным носом — находка для портретиста-романтика. К тому же миниатюра очень красива по сочетаниям глубоких бело-серых, синих и золотистых тонов. Неудивительно, что при последней аукционной продаже в 2005 году она вызвала беспрецедентное соревнование между желающими ее приобрести.

Портретная концепция поздних миниатюр Росси значительно отличается от его ранних работ. Две миниатюры 1820-х годов — неизвестной в синем платье и князя А.Я.Лобанова-Ростовского — представляют линию, которую можно охарактеризовать как светский портрет в позднем творчестве П.О.Росси.

Наряду с работами крупнейших мастеров начала XIX века, коллекция SEPHEROT Foundation содержит отличные образцы творчества мастеров второго плана, каждый из которых обладал своей индивидуальностью и без которых картина развития миниатюры в этот период осталась бы обедненной. Миниатюры А.Молинари, известного, прежде всего, в качестве рисовальщика и живописца, сравнительно немногочисленны. Портрет князя Александра Борисовича Куракина в коллекции типичен для творческой манеры Молинари 1800-х годов. Две миниатюры М.М.Зацепина — портреты неизвестной 1810-х годов и П.П.Ланского — дают достойное представление о творчестве этого мастера, происходившего из крепостных графов Шереметевых. В коллекции находятся также четыре подписные миниатюры очень редкого мастера первой трети XIX века — Г.И.Григорьева. Публикация этих миниатюр позволяет яснее представить характерные особенности авторской манеры Григорьева 1800–1810-х годов с ее своеобразной графичностью, и, несомненно, будет способствовать выявлению ранее неизвестных работ мастера в российских собраниях.

Одним из крупных факторов в искусстве европейской миниатюры 1810–1820-х годов было влияние стиля Ж.-Б.Изабе. Придворный художник Наполеона, исполнивший великое множество небольших миниатюр на кости, — портретов, как самого императора, так и членов его семьи и ближайшего окружения, — Изабе затем перешел к созданию крупных овальных миниатюр на бумаге, которым присущ своеобразный парадно-официальный романтизм. Подобные работы Изабе, хотя и сохраняли традиционную для миниатюры технику пунктира и овальную форму, были близки вошедшим в это время в моду акварельным портретам. У Изабе была большая мастерская, в которой под его руководством трудились ученики, повторяя работы мэтра и создавая свои собственные, но в его стиле. В 1814 –1815 годах Изабе работал в Вене, где портретировал членов Венского конгресса и съехавшуюся туда европейскую аристократию, в том числе и русскую. К характерным для мастерской Изабе работам в коллекции относятся портреты князя А.К.Разумовского и Ф.П.Уварова.

Один из учеников Ж.-Б.Изабе — Ж.-А.Беннер в 1817–1825 годах работал в России. Он перенес в Петербург традиции миниатюрного искусства учителя 1810-х годов, создавая преимущественно большие овальные миниатюры на бумаге с использованием техники пунктира. Однако его работы лишены живописного блеска и эффектных внешних атрибутов романтического портрета, свойственных миниатюрам Изабе, исполнены довольно сухо, автор сосредоточен, прежде всего, на подчеркивании высокого социального статуса модели. Не имея звания, Беннер фактически стал придворным миниатюристом, создав в своих многократных повторениях типы официальных портретов Александра I и членов его семьи. К характерным для творчества Беннера работам принадлежат две миниатюры собрания — императрицы Елизаветы Алексеевны и К.Я.Булгакова. Работы Беннера — знаковое явление для искусства миниатюры в России, выразившее официальные вкусы конца александровского царствования.

1830-е годы представлены в коллекции единственным примером –исполненным за границей портретом графини Е.К.Воронцовой работы австрийского миниатюриста М.Даффингера, бывшего в большой моде в кругу европейской аристократии и создавшего немало портретов русской знати. Это произведение как бы вобрало в себя в концентрированном виде особенности искусства миниатюры 1830-х годов и тенденции, раскрывшиеся затем полнее в середине века. Написанное виртуозно, с использованием разнообразных приемов письма — от мелкого пунктира в лице до свободной широкой живописи платья, эффектно подчеркнутой в тенях прописками лака, и процарапывания красочного слоя до костяной основы, включенного в трактовку объемов локонов прически, — это произведение Даффингера как будто демонстрирует итог развития техники миниатюрной живописи. В то же время такие черты, как довольно крупные размеры, плотность красочного слоя, «картинность» насыщенного деталями изображения, апеллирующие к эстетике масляной живописи, стремление к интерьерной трактовке пространства, намечающее бытовизм миниатюр 1840–1850-х годов, свидетельствуют также о разрушении особого — тонкого и интимного — мира миниатюры.

Конец развития искусства портретной миниатюры приходится на середину XIX века. Формально он связан с широким распространением дагеротипа и фотографии — гораздо более легких в исполнении и дешевой техники, функционально заменивших миниатюру. Более глубокие причины лежат в мировоззренческих изменениях в самой дворянской культуре, которая была питательной средой для портретной миниатюры, в уходе из искусства интимного начала.

Однако отдельные направления миниатюры продолжали существовать в России, как и в Европе, вплоть до начала XX века. Прежде всегоы сохранялся монархический портрет. В коллекции он представлен работами А.М.Вегнера, исполнившего во второй половине XIX века множество миниатюр членов императорской фамилии. Маленький портрет Николая I 1850-х годов написан Вегнером в классической технике миниатюры на кости. Скрупулезная манера его письма несет характерную для поздних миниатюр печать влияния стилистики фотографии. Исполненный им же позднее портрет Александра II представляет собой один из вариантов техники поздних миниатюр — тщательно прописанную акварелью и гуашью фотографию.

Одновременно в миниатюре второй половины XIX века существовало направление другого рода, которое можно назвать репродукционным. Речь идет о воспроизведении средствами классической миниатюры (или ее имитирующими) старинных живописных (реже миниатюрных) портретов, преимущественно монархов XVIII века и членов их семей. Это направление в миниатюре, получившее широкое распространение, стало одним из проявлений историзма в искусстве второй половины XIX века.

Крупнейшим мастером репродукционной миниатюры третьей четверти XIX века в России был придворный художник А.П.Рокштуль, сын П.Э.Рокштуля. По заказу царской семьи он исполнил в миниатюре великое множество воспроизведений живописных портретов XVIII века представителей дома Романовых, в том числе недавно поступившие в собрание SEPHEROT Foundation портреты Екатерины II 1865 года и царевны Натальи Алексеевны 1874 года. Количественные параметры наследия этого мастера свидетельствуют и о большой моде на миниатюры подобного рода, и о несомненном стремлении двора сохранить, законсервировать искусство портретной миниатюры как традиционную принадлежность придворной жизни.

Коллекция SEPHEROT Foundation формировалась за границей, в ее основе лежит собрание, принадлежавшее Г.П.Вишневской и М.Л.Ростроповичу. В ней находятся многие произведения с трудными судьбами, покинувшие Россию после 1917 года. Некоторые из них происходят из крупнейшей дореволюционной коллекции великого князя Николая Михайловича, и других известных собраний. Коллекция SEPHEROT Foundation является их достойной преемницей. И как бы в дальнейшем ни сложилась судьба этого собрания, оно останется выдающимся явлением в истории не только русского, но и европейского коллекционирования.

Примечания:

¹ Неизвестный художник. Портрет графа М.И.Воронцова. 1745. Эмаль, медь. 2,8х2,4 (овал). Государственный Русский музей. Инв. Ж-271.

² Врангель Н.Н. Очерки по истории портретной миниатюры в России // Старые годы. 1909, октябрь. С. 532.

³ Комелова Г.Н. Августин Ритт — русский миниатюрист. 1765–1799. Жизнь и творчество. СПб, 2004. С. 28.

⁴ Врангель Н.Н. Указ. соч. С. 523–524.