И.А.Второв

Коронация императора Александра I¹

Коронация Александра I, состоявшаяся в Москве в сентябре 1801 г., надолго запомнилась не только москвичам, но и тысячам людей из различных губерний России, приехавшим в Первопрестольную на эту церемонию. Произвела она неизгладимое впечатление и на никому тогда неизвестного провинциального чиновника, а впоследствии литератора, мемуариста, библиофила, знакомого А.С.Пушкина, И.А.Крылова и многих других Ивана Алексеевича Второва (1772–1844), гостившего в то время у своих друзей в Москве.

И.А.Второв родился в деревне Ласкаревка Бузулукского уезда Оренбургской губернии в семье Алексея Андреевича Второва, регистратора Оренбургского почтового правления, и Акулины Ивановны, урожденной Пяткиной. Из-за тяжелого материального положения, в котором оказалась семья после смерти отца в 1779 г., И.А.Второву не удалось получить достойного систематического образования: его пребывание в учебных заведениях ограничилось лишь двумя годами в татарской школе Оренбурга. Выбор школы был обусловлен тем, что в школе выплачивали ученикам нечто вроде стипендии в размере 30 рублей. А в 8 лет И.А.Второв был вынужден начать трудовую деятельность — копиистом в самарском уездном суде. В 1793 г. он был переведен в Симбирск, где два года прослужил в наместническом правлении письмоводителем у прокурора. Пребывание в Симбирске сыграло большую роль в самообразовании молодого человека, который еще с весьма юного возраста, несмотря на сложную жизненную ситуацию, упорно тянулся к знаниям. «Склонность моя к наукам с 10 летнего возраста была непреодолима, я читал с жадностью всех книг, какие мне тогда попадались», — писал он в начале XIX в. в своей автобиографии². В Симбирске И.А.Второв познакомился с преподавателями Главного народного училища, особенно он сблизился с Н.М.Веревкиным, которого всю жизнь считал своим другом и наставником и всегда вспоминал с благодарностью. С ним И.А.Второв занимался словесностью, историей, географией, физикой и даже постигал азы французского языка. Истинной страстью И.А.Второва было чтение. В каком бы городе ему ни приходилось бывать, он неизменно посещал книжные лавки и развалы. К концу жизни его библиотека насчитывала около 2000 книг, что было редкостью для провинциальной России того времени. Всегда привлекала И.А.Второва и литературная деятельность; во второй половине 1790-х гг. он «начал писать» и опубликовал несколько своих стихов и прозаических зарисовок в московских журналах «Приятное и полезное препровождение времени» и «Иппокрена, или Утехи любословия». Большую роль в развитии его литературных способностей сыграли не только книги, но и дневник, который он начал вести с 14 лет и продолжал на протяжении всей жизни. В 1795 г. И.А.Второва переводят в Самару. В 1805 г. на губернском собрании симбирского дворянства он был избран уездным судьей в Самаре и пребывал на этой должности до 1816 г.; в 1812–1814 гг. ему пришлось кроме того исполнять обязанности городничего. С 1816 г. и до отставки в 1833 г. И.А.Второв служил приставом при самарских соляных магазинах Илецкого соляного правления. В 1827 г. он был награжден орденом св. Владимира 4-й степени, давшим ему личное дворянство. Выйдя в отставку, поселился в Казани, где и провел последние десять лет своей жизни. Об этом городе он написал воспоминания³, ему же завещал и свою библиотеку, которая положила основание Казанской публичной библиотеке.

Кроме книг у И.А.Второва была еще одна страсть — путешествия. И по долгу службы, и по собственному желанию он объехал пол-России, везде стараясь завести знакомства «с людьми учеными», общения с которыми ему так не хватало в той среде, которая его окружала. В 1801–1802 гг. он впервые приехал в Москву, где познакомился с В.В.Измайловым, И.И.Дмитриевым, нанес визит Н.М.Карамзину. Тогда же присутствовал на коронации императора Александра I. Все это он описал в своем дневнике, а позднее, в 1818 г., на основе этих записей составил воспоминания.

Эти воспоминания, под заглавием «Моя записная книжка», хранятся в РГАЛИ в фонде И.А.Второва (Ф. 93. Оп. 1. Ед.хр. 24), они переплетены автором в весьма объемистый том — 294 листа — и охватывают период с 1801 по 1812 г. В 1875 г. воспоминания были использованы М.Ф.Де-Пуле в его работе «Отец и сын», посвященной Ивану Алексеевичу и Николаю Ивановичу Второвым⁴.

8 числа сентября в воскресенье⁵ был торжественный въезд в Москву Государя⁶. От самого Петровского дворца⁷ по всей Тверской улице до Кремля стояли по обеим сторонам в параде гвардейские полки, держа свои ружья у ноги в таком положении, как отдают честь. Все дома по улице украшены были вывешенными из окон коврами и разными шелковыми материями; возле домов по всей улице построены были галереи разных фигур, выкрашенные и завешанные также коврами; все галереи наполнены были зрителями обеих⁸ полов, где и я был в числе оных. Шествие началось часов в 10 поутру. Сначала ехали парадные кареты цугами шагом разных первоклассных вельмож, впереди каждой кареты шли скороходы по два и по одному с своими булавами, в легких платьях и башмаках, украшенных разноцветными лентами и в касках с перьями. Возле каретных дверей гайдуки⁹ гигантского роста в мантиях и киверах¹⁰. Цепь карет тянулась весьма долго по множеству оных. Потом отряды кавалергардов, конной гвардии и лейб гусаров с трубным звуком и литаврами; когда проехали сии отряды, то в разных местах сей улицы и у Тверской заставы заревели ракеты, пущенные вверх и возвещающие шествие царской фамилии¹¹. Придворных экипажей было множество. Помнится, в двух или трех позлащенных каретах с изображением вверху корон и с опущенными стеклами сидели императрицы, вдовствующая Мария Федоровна¹² и Елизавета Алексеевна¹³ кланялись на обе стороны зрителям, великие княжны и маленькие великие князья также в каретах. — Государь с великим князем Константином Павловичем¹⁴ и со многими составляющими свиту его военными чиновниками в мундирах ехали верхами. Один только Государь был с открытою головою и кланялся зрителям на обе стороны, прочие все в шляпах. Весь кортеж заключался отрядом конной гвардии. Покуда проходила сия процессия в Кремль, мы успели переехать на Мясницкую улицу и там, на галере<е>, коих также множество было построено и наполнено людьми, дождались продолжения сего шествия из Кремля по сей Мясницкой. <По> улице стояли в параде армейские полки. Шествие продолжалось до Слободского дворца¹⁵, где Государь остановился. Церемония сия кончилась уже за полдни, и мы в 4-м часу пополудни возвратились на квартиру.

Еще до прибытия Государя в Москву несколько дней продолжалось извещение о его коронации чрез герольдов. По всем улицам Московским с отрядом драгун ездили герольды в шитых мундирах, в суперверсах¹⁶, в обложенных позументами¹⁷ шляпах с плюмажами¹⁸ и разноцветными перьями, с жезлами — пред ними трубачи и литаврщик возвещали шествие, останавливались в разных местах и читали объявление о короновании, все улицы стекались тогда толпами народа, а по сему можно заключить о количестве онаго во время торжественного вшествия Государя в Москву.

Во вторник 10 числа сентября я был в саду Слободского дворца и наслаждался зрением Государя и великого князя. Тогда много было там прогуливающихся, кажется, все толпились только возле его.

В субботу 14 числа был в Кремле и видел приготовленные места для зрителей, видел, как все были в движении, ожидая важнейшей церемонии. Многие с вечера откупили места на колокольне Ивана Великого или на башнях и ночевали там.

15 сентября в воскресенье, часа за два до свету поехали мы в карете с Павлом Иван<овичем>, Елизавет<ой> Матв<еевной>, ее дочерью и Елизаветою Степановною Сметковою¹⁹ в Кремль. Расстояние было от нашей квартиры не более версты, но мы ехали более двух часов, потому что тянувшаяся цепь карет едва двигалась и более останавливалась в улице. Из четырех ворот, ведущих в Кремль, назначены были для въезда каретам одни Боровицкие, для выезда из Кремля тем же каретам Никольские. Для пеших Тайницкие, а для входа в Кремль войскам Спасские. Мы подъехали к Боровицким воротам уже по рассвете дня. Не доезжая сажень пятьдесят от них, видя, что многие выходят из карет, соскучась медленностию, вышли и мы и пошли пешие в Кремль; но стоящие у ворот гренадеры не пропустили пеших. Видя, что кучи дам и кавалеров пошли к Никольским воротам, принуждены были и мы идти за ними, но встретившиеся нам обратно оттоле сказали, что и там не пропускают и что не иначе можно попасть в Кремль пешим, как чрез Тайницкие ворота, к коим проходить было далеко берегом Москвы реки. Кареты же своей в стеснившихся рядах карет и в густоте народа не могли найти²⁰. Что делать? Дамы наши в отчаянии; с одною сделалась истерика. Мы должны были помогать больной и успокаивать отчаянных. По счастию караульный офицер был знаком Павлу Ивановичу. Едва могли упросить его, он сжалился на положение дам и пропустил нас между карет в сии Боровицкие ворота. — У нас были билеты на большой амфитеатр²¹, построенный около Ивана Великого. Подошедши к нему, увидели, что нижние места все были наполнены зрителями, и в самом верху, вокруг всей башни, до самых колоколов набито было людей бесчисленное множество. Новая беда! Дамы наши решительно сказали, что они готовы умирать, а не пойдут вверх. Мы повели их к другому амфитеатру, построенному между Благовещенским и Архангельским соборами. Приставленные к сему амфитеатру по билетам нашим, не могли допустить на места, которые также почти все были наполнены, а отсылали к большому. Дамы наши решились хотя на ногах пробыть все время, но не хотели идти никуда более. Чрез полчаса кое-как могли и мы поместиться на местах сего амфитеатра. — Между тем весь Кремль наполнялся людьми, привели войска, и в 10 часов утра началась процессия.

От Красного крыльца до Успенского собора, от оного до Архангельского, а от сего до Благовещенского соборов сделаны были переходы и покрыты алым сукном. По Красному крыльцу стали лейб-гусары с обнаженными саблями; по обеим сторонам переходов кавалергарды²² и рейтары²³ конной гвардии, пешие. Императорский великолепный балдахин несен был первоклассными чиновниками. Под сим балдахином прошли в Успенский собор вдовствующая императрица, Государь и его супруга. В сем Успенском соборе у всех стен были также сделаны места в виде амфитеатра для иностранных посланников и первоклассных чиновников (как видел я прежде по благосклонности знакомых мне бывших при сем строении князя Степ<ана> Борисовича Куракина²⁴ и Степ<ана> Григор<ьевича> Мельгунова)²⁵. Митрополит Платон²⁶ совершал тамо известный обряд миропомазания и коронации Государя и его супруги. — В церкви были только чиновники первых пяти классов и высшее духовенство, а мы, простые зрители, бывши во внутренности Кремля, не могли видеть сего обряда, но возвещаем был всем оный залпами из ружей стоящих в Кремле гвардейских полков, пушечною пальбою и колокольным звоном в сие время. От грома орудий и звона колоколов нельзя было слышать ни слова между собою сидящим друг возле друга. День был с утра пасмурный, но часу в двенадцатом и, кажется, в то время, как совершился обряд коронации, блеснуло солнце; первый луч его, как я помню, играл в бриллиантах короны вдовствующей императрицы, когда она одна со своею свитою возвращалась из Успенского собора и восходила на Красное крыльцо. Вскоре после того Государь император с супругою проходили из Успенского собора в Архангельский, а из него в Благовещенский по переходам, крытым алым сукном, под балдахином. На нем был мундир гвардии Преображенского полка и сверху порфира, на голове корона, а в руках скипетр и держава, возле его шла императрица также в короне и порфире, за ними шли первостепенные вельможи и несли царские регалии. Граф Алексей Григорьевич Орлов²⁷ нес подушку, на которой кладется корона. Он был в старом екатерининском мундире с красным исподним платьем, во всех орденах. Граф Мих<аил> Федот<ович> Каменский²⁸, граф Ник<олай> Петр<ович> Шереметев²⁹ и проч. и проч. За вельможами шли депутаты от всех губерний. Отряды кавал<ер>гардов и конногвардейских рейтар пешие, в авангарде и арриергарде сопровождали всю процессию. Великий князь Константин Павлович в конногвардейском колете³⁰ и с обнаженным палашом³¹ командовал сими отрядами. Когда проходила вся сия процессия из Архангельского в Благовещенский собор, то переходы сделаны были от наших мест, где мы сидели, не далее трех шагов, следовательно, я видел весьма близко все лица, составляющие сей кортеж. Пушечная пальба и звон колоколов гремели по всей Москве.

Надобно сказать о количестве зрителей бывших внутри Кремля. Выше сказано, что мы вошли в Кремль чрез Боровицкие ворота и сидели в амфитеатре, сделанном между Архангельского и Благовещенского соборами, а потому и не могли видеть тех площадей, кои простираются от Никольских и от Спасских ворот, где поставлены были войска, в виду у нас были только Кремлевский дворец, Грановитая палата с Красным крыльцом, часть Успенского собора и две стороны Ивана Великого. Сей, последний во всю высоту его до самой колокольни застроен был амфитеатром для зрителей и представлял бесчисленное множество людей, сидящих одних над другими, самая колокольня наполнена была людьми, все крыши строений, какие были видны нам в Кремле, усыпаны были народом; многие из них, взлезши на высоту крыш и нашедши какую вещь, за которую могли привязать кушаки, держались за них и таким образом висели на железных крышах во все продолжение церемонии; к ним вспалзывали другие и держались за ноги или за платье. Задняя стена нашего амфитеатра к стороне Тайницких ворот трещала от тягости влезавшего на нее народа, друг друга стаскивали и падали на землю, слышны были стоны, но неизвестно, лишился ли при том кто жизни. Удивительно, до чего простирается человеческое любопытство! Не было ни одной впадины сбоку строений, где бы не висел человек, с трудом державшись за гладкие стены или углы.

Вся церемония кончилась часу во 2 или 3. — В тот же день вечером освещен был весь город, по всем улицам пред домами были щиты с зажженными плошками и разноцветными фонарями и прозрачные картины, все церкви также освещены были плошками, а особливо Иван Великий, от самой подошвы его до вершины креста представлен ослепительный блеск огней в темную ночь, над главою его была сделана корона из разноцветных фонарей. Стены башни и здании всего Кремля были также иллюминированы. Вся Москва представляла зрелище необыкновенное, прекрасное. Все улицы были наполнены народом пешими, верховыми и густыми рядами карет и колясок. Долго ездили мы по улицам, наслаждались зрелищем разных иллюминаций и движения людей. Многие домы от подошвы до самых верхов крыши освещены были плошками и фонарями. Особливо дом Пашковых с обоими флигелями и садом был весь в огне, от вершины его бельведера к вершинам флигелей протянуты были огненные гирлянды. В Кремле было бесчисленное множество людей обоего пола, все площади оного представляли как будто освещенные комнаты. Против Кремлевского дворца на другой стороне Москвы реки горел огромный щит. Зрелище восхитительное с возвышенных мест в Кремле на все окрестности иллюминированной Москвы!

Следующие потом три дня продолжались точно такие же иллюминации по всему городу и в Кремле, и в сии три ночи были даны для всего дворянства балы в Грановитой палате. Я был на двух и толпился в тесноте между блестящего общества кавалеров и дам. Кто успел приехать прежде, тот и прав, а опоздавшие не могли продраться, кроме самых знаменитых вельмож. Вся императорская фамилия была тут, иностранные посланники и проч. Между прочих обращали внимание многих магометанской религии муфтий с двумя женами своими, покрытыми с головы до ног тонкими прозрачными покрывалами. Величина Грановитой палаты не соответствовала многочисленному собранию, и едва могли раздвинуть узкую дорожку для польского³², в коем танцевал в первой паре император с супругою.

В четверток 19 числа сентября было для меня самое любопытнейшее зрелище, на данном для народа празднике. Загородом на обширном поле в урочище, называемом Сокольники, сделан был городок, обведенный дерновым валом, вокруг всего городка построены были галереи, довольно высокие для зрителей, и отдавались из платы по 5 и 10 рублей с персоны, смотря по удобности и выгодности мест. Среди городка построены разные пирамиды, домики и открытые галереи для балансеров и ташеншпиллеров³³, карусели, качели и проч. и проч. Разные вина и полпиво³⁴ закрыты были дощатыми домиками с верху коих спущены желоба к большим чанам, стоящим под желобами. Дороги для проезда царским экипажам отделены были натянутыми канатами, вся внутренняя окружность уставлена была нарочно сделанными на сей случай столами в виде высоких и широких скамей, по всем столам наставлены были деревянные и глиняные тарелки, жареные гуси, утки, индейки, части разных мяс, яйца, пироги, калачи и проч., по примеру тысяч на сорок персон. По краям чрез 3 аршина расстоянием врыты были березки с ветвями, и на каждой ветви по всем сучкам навязаны свежие яблоки. В разных местах были высокие мачты, на вершинах коих укреплены призы из платков шелковых материй и разных вещей для искусных охотников, кто может влезть туда и достичь первый. Дожидались императора, но вскоре пред его приездом, когда разъезжал, осматривая все приготовления обер-полицмейстер с полицейскими драгунами, вдруг кому-то из народа пришло в голову, что подан знак к обеду, все толпы с шумом устремились к столам и несмотря на удерживающих драгун в минуту расхватили все кушанье, сорвали яблоки и поломали не только деревья, но и столы. Шум и волнение народа, бывшего в городке, подобно буре, для зрителей было необыкновенною картиною. Многие говорили тогда, что г. Каверин, обер-полицмейстер³⁵, сделал это умышленно до прибытия Государя, что будто приготовленная пища не соответствовала той сумме, какую получил он на кушанье. Как бы то ни было, не осталось ни куска в одну минуту, вскоре потом пущенные ракеты возвестили прибытие Государя. Вдруг раздался ужасный крик: «Ура!» Полетели вверх шапки. Стесненного в городке народа и сверх того рассыпанного по всему полю в густой толпе, простирающейся на расстояние более 4-х квадратных верст, было, кажется, около миллиона. Какое зрелище с высокой галереи!.. Государь и великий князь со свитой ездили верхами, а фамилия царская и другие почтенные вельможи в открытых каретах. Из домиков и пирамид пущены были по желобам разные вина и пиво. Народ устремился к сим домикам и вмиг как муравьи покрыли все крыши оных и желоба. Строения сии и желоба затрещали. Движение и критики народа изображали шумящую бурю. В разных местах близ сих домиков поставлены были пожарные трубы. Вдруг заревела вода в разных направлениях и полилась сильно на людей, висящих по желобам и по крышам. Сперва держались они крепко, но когда почувствовали льющуюся стремительно в их лица воду, то начали падать кто в чаны, наполненные вином, кто на землю. Забавное и любопытное зрелище! Кто подставляет шапку под желоб, кто ловит капли открытым ртом, кто черпает сапогами или котами или высасывает из платья купающихся в вине. Потом начались разные увеселения, нашлись отважные смельчаки, лазили на шесты и доставали призы, качались на качелях, ездили на деревянных конях. Между тем балансеры и комедианты забавляли чернь своими фарсами. Усердных гостей было множество, лежащих и шатающихся, однако ж, полицейскою командою все были прибраны, кто доведен до их жилищ, а большая часть ночевали на съезжих и после отпущены по домам. С 10 часов утра и до самого вечера большая часть гостей пробыли на этом празднестве.

Московское дворянство давало бал императору в своем доме собрания. Я с трудом мог достать тогда визитерский билет, потому что кроме членов, по множеству собрания, визитеров было немного. В огромной зале сего собрания (описанной мною прежде) поставлены были два щита в обоих концах длины его. Они иллюминированы были разноцветными стаканчиками. На одном был вензель Государя, а на другом его супруги. Прочее освещение залы и комнат было блестящее, а щитами, как горы, навалено шпаг и шляп танцующих кавалеров, но теснота была чрезвычайная от многочисленного собрания всех придворных, военных, иностранных и прочих посетителей, кроме всех членов сего собрания. Во всех залах было более шести тысяч персон. Кроме двух небольших пространств для танцующих, все переходы и даже окошки были заняты людьми. Государь несколько раз танцевал польский, а великий князь и после отъезда Государя оставался и танцевал контрдансы. На другой день полицейские офицеры по всем благородным домам в Москве отыскивали шпагу великого князя, которую он не нашел в куче, и видно, кто-нибудь ошибкою взял вместо своей.

21 числа, в субботу, был маскарад в Слободском дворце для дворянства и купечества. Все комнаты сего дворца были открыты, и в собрании людей было более 15 тысяч. Я заключаю так по ужасной тесноте во всех комнатах и потому, что на моем билете был номер свыше 15 тысяч. Здесь виделся я со многими из моих знакомых, приехавших сюда из Симбирской и Казанской губерний, например, с Ив<аном> Вас<ильевичем> Жадовским и его дочерью, с графом Василием Андреевичем Толстым и его женою³⁶, с Катер<иною> Павл<овной> Алашеевою, Анною Иван<овною> Месниковою, Александ<ром> Ив<ановичем> Толст<ым> и проч. и проч. Встречался так часто и был близко к Государю и всей его фамилии. Я был кавалером одной из знакомых моих прекрасной девицы Над<ежды> Афанасьевны Черепанской, на нее устремлялись часто взоры великого князя, встречающегося с нами и всегда ходящего рука в руку с г. Боуэром, гусарским генералом. Когда толпы людей переходили из одной комнаты в другую, то теснота в дверях была настолько велика, что многие из дам вскрикивали от давления.

В течение сего времени был еще бал, данный Государю графом Ник<олаем> Петр<овичем> Шереметевым, на его даче в Останкине, куда приглашены были только знатнейшие особы по билетам. Прочих гостей поручено было угощать в особом доме на той же даче управляющему статскому советнику N.N. Мы поехали туда с Пав<лом> Ив<ановичем>, Елиз<аветой> Матв<еевной> и ее дочерьми. От самой городской заставы до Останкина на расстоянии четырех или пяти верст по обеим сторонам дороги сделаны были перилы подобно высоким скамьям. Сии перилы сплошь уставлены были зажженными плошками. За ними в некотором отдалении так же по обеим сторонам дороги на расстоянии сажен по 10 по всему пространству дороги горели смоляные лагуны, а чрез 200 сажен и менее по всей дороге поставлены были высокие щиты, изображающие триумфальные ворота, которые прекрасно освещены были плошками и разноцветными фонарями. Во все сии ворота проезжали кареты, тянувшиеся длинною цепью из Москвы до Останкина. Вся дорога представляла прекрасно освещенную галерею. В самом селении улица крестьянских домов закрыта была с обеих сторон высокими щитами, освещенными плошками и фонарями. Господский дом со всеми строениями, равно и прекрасный сад его с деревьями иллюминированы были удивительно. Площадь в саду пред окошками и одна аллея казалась огненною рекою. В разных местах представлялись огненные фонтаны, как будто изливающие вверх блестящее серебро, так подделано было посредством движущихся машин и серебряных тканей. Прибытие Государя и его фамилии возвещено было пущенными ракетами и пальбою, в доме был великолепный бал, театр, на нем играли собственные актеры графа Шереметева. После ужина пушечные выстрелы открыли фейерверк, за прудом против балкона. Это было прекрасное и величественное зрелище! После многих перемен, бывших в фейерверке, поднялись с ужасным ревом вверх около 50 тысяч ракет со шлагами³⁷ и звездами. Небеса казались отверстиями от искусственных огней в ночном мраке. Сильный и продолжительный гром с блеском молний и блестящих звезд колебал воздух. Картинный щит из разноцветных огней с императорскими вензелями горел долго. В том доме, где нас угощали аршадом³⁸, лимонадом, конфектами и мороженым, также была чрезвычайная теснота дам и кавалеров. Празднество кончилось уже на рассвете, но мы после фейерверка поехали обратно в Москву.

Примечания

¹ Заглавие дано редакцией.

² РГАЛИ. Ф. 93. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 1.

³ Прибавления к Казанским губернским ведомостям. 1843. № 50; Русская старина. 1891. № 4. С. 1-22.

⁴ Русский вестник. 1891. № 4–9.

⁵ Речь идет о 8 сентября 1801 г.

⁶ Имеется в виду Александр I (1777–1825) — российский император с 1801 г., старший сын императора Павла I и императрицы Марии Федоровны.

⁷ Петровский дворец — Петровский подъездной дворец (Ленинградский просп., 40) построен в 1775–1783 гг. для императрицы Екатерины II.

⁸ Так в тексте.

⁹ Гайдук — лакей высокого роста, который ездил на запятках или верхом возле экипажа, чаще всего в венгерской, гусарской или казачьей одежде.

¹⁰ Кивер — высокий военный головной убор из твердой кожи с круглым дном, козырьком, подбородочным ремнем и различными украшениями; часть обмундирования в русской армии в XIX — начале XX вв.

¹¹ Звон колоколов и гром пушек раздавались по всей Москве (примеч. И.А.Второва).

¹² Мария Федоровна (1759–1828; урожд. принцесса Вюртембергская София Мария Доротея Августа Луиза) — российская императрица в 1796–1801 гг., супруга императора Павла I.

¹³ Елизавета Алексеевна (1779–1826; урожд. принцесса Баденская Мария Августа Луиза) — российская императрица в 1801–1825 гг., супруга императора Александра I.

¹⁴ Константин Павлович (1779–1831) — великий князь, с 19 ноября (1 декабря) по 13 (25) декабря 1825 г. — российский император, второй сын императора Павла I и Марии Федоровны.

¹⁵ Слободской дворец был основной московской резиденцией императора до пожара 1812 г. В своей основе здание восходит к усадебному дому канцлера А.П.Бестужева-Рюмина. В 1790–1794 гг. по поручению канцлера Екатерины II А.А.Безбородко здание было полностью перестроено по проекту Дж. Кваренги. Дворец перестраивался также в 1796–1797 гг. архитектором М.Ф.Казаковым и в 1827–1832 гг. архитектором Д.И.Жилярди при участии А.Г.Григорьева. С конца 1820-х гг. здесь располагалось Ремесленное заведение Воспитательного дома. Ныне — Московский государственный технический университет.

¹⁶ Суперверс — широкий ремень, поддерживающий кирасу.

¹⁷ Позумент — золотая, серебряная, медная или оловянная тесьма, золототканая лента.

¹⁸ Плюмаж — украшение на головном уборе из перьев.

¹⁹ Павел Иванович Комаров, в доме которого «близ Сухаревой башни» остановился И.А.Второв, Елизавета Матвеевна Ратьковская, ее дочь Елизавета Михайловна и др. — знакомые автора воспоминаний.

²⁰ Карета наша вместе с цепью других проехала чрез Кремль весьма покойно пустая (примеч. И.А.Второва).

²¹ Билеты на места всех зрителей раздавались из комиссии безденежно (примеч. И.А.Второва).

²² Кавалергарды (от фр. cavalier — всадник и gurde — охрана) — особая кавалерийская часть в русской гвардии в XVIII — нач. XX вв., исполняли обязанности телохранителей и почетной стражи во время коронаций и других торжеств. Впервые конная рота кавалергардов была сформирована в 1724 г. по указанию Петра I во время коронации Екатерины II.

²³ Рейтары (от нем. Reiter — всадник) — вид тяжелой кавалерии в европейских армиях с XVI в. (в России — с XVII в.).

²⁴ Степан Борисович Куракин (1754–1805) — князь, генерал-майор, начальник экспедиции Кремлевского строения, тайный советник.

²⁵ Степан Григорьевич Мельгунов ( ум. 1823) — бригадир, действительный статский советник.

²⁶ Платон (1737–1812; в миру Петр Георгиевич Лёвшин) — митрополит Московский и Коломенский с 1787 г.

²⁷ Алексей Григорьевич Орлов (1737–1808) — граф, военный и государственный деятель, генерал-аншеф (1769), сподвижник Екатерины II, брат ее фаворита Гр.Гр. Орлова. В 1770 г. за победу в Чесменском бою получил право присоединить к фамилии наименование Чесменский.

²⁸ Михаил Федотович Каменский (1738–1809) — граф, генерал-фельдмаршал, в 1802 г. — военный губернатор Санкт-Петербурга.

²⁹ Николай Петрович Шереметев (1751–1809) — граф, обер-камергер, оберфельдмаршал, действительный тайный советник, сенатор. Прославился как покровитель искусств, основатель Странноприимного дома в Москве.

³⁰ Колет — короткая (до бедер или до талии) верхняя мужская одежда прилегающего силуэта, застегивающаяся спереди на пуговицы или крючки, форменная одежда некоторых конных полков в армии России и армиях некоторых европейских государств в XVIII — начале XX в.

³¹ Палаш — холодное рубящее и колющее клинковое оружие с прямым и длинным (около 85 см) однолезвийным, к концу обоюдоострым, клинком.

³² Польский, или полонез (от фр. polonais — польский) — торжественный бальный танец-шествие.

³³ Ташеншпиллер — фокусник (нем.).

³⁴ Полпиво — легкое пиво.

³⁵ Павел Никитич Каверин (1763–1853) — действительный статский советник, сенатор, московский полицмейстер (1796), в 1797–1802 гг. — обер-полицмейстер.

³⁶ Василий Андреевич Толстой (ум. 1824) — граф, статский советник, жил в Симбирске, его жена Вера Николаевна Толстая.

³⁷ Шлаги — разрывные снаряды, хлопушки в фейерверке.

³⁸ Аршад (оршад) — прохладительный безалкогольный напиток различных способов приготовления, обычно из миндального молока с сахаром.

Публикация, предисловие и примечания Е.Ю.Филькиной