Тамара Вехова

Независимо от времени и обстоятельств

Художник Борис Кочейшвили видит главной своей задачей «соединить барокко и конструктивизм». Эта идея воплощается мастером как на уровне выбора сюжетов и форм, так и в работе с пространством и пластикой. В его композициях пространство вырастает из соединения формального, выстроенного, лаконичного, будто иконного, — с натурным, чувственным, по-сезанновски тщательно изученным пространством пейзажа. Та же двойственная природа и у пластики художника — четкий ритм и контур, и в то же время чувственная моделировка объемов, создающая вибрацию живописной поверхности.

Уже в ранних работах определился индивидуальный стиль и четко сформулированный круг интересов. Ритмически выверенные и выстроенные пространства художник населяет женскими фигурами, зачастую прибывающими в своеобразной пластической экзальтации, архитектурными мотивами. Башни, храмы, различные предметы, цветы всегда геометрически и стилистически переосмыслены, скорее стилизованы в некие «формулы» этих предметов. Они кочуют из картины в картину в новых хитросплетениях ритмов.

Мотив барочного башнеобразного то ли дыма, то ли дерева рядом со строгим кубическим объемом дома; женщины, скрутившие свои руки-ноги будто в сложном па какого-то странного танца; широкая полоса реки, отделяющая передний план от заднего и создающая, при всей условности изображения, глубокое, близкое к иллюзионистическому, пространство картины. Некоторые образы, как эквиваленты художественного «я», проходят через все творчество Бориса Кочейшвили.

Не выходя за пределы сформированного круга приемов и сюжетов, художник обращается к самым разным художественным техникам, экспериментируя с изобразительными возможностями различных материалов и добиваясь от них максимальной выразительности, а зачастую и совершенно нового звучания. За полвека занятий искусством Борис Кочейшвили добился виртуозности в графике, в живописи и в скульптурном рельефе, создав свой собственный узнаваемый стиль.

В 1960-х годах, сразу по окончаниии училища «Памяти 1905 года», художник занялся популярной в то время печатной графикой. Несколько лет он провел в Экспериментальной студии офорта И.Нивинского, освоив гравюру, офорт и литографию. Затем Кочейшвили увлекся камерным рисованием черной тушью на мелованной бумаге с помощью широкой жесткой кисти. В этой технике, особенно полюбившейся художнику, ему удалось достичь необыкновенной вибрации тончайших оттенков серого цвета. Обратившись чуть позже к масляной живописи, Борис Кочейшвили пишет на больших листах оргалита изысканные, почти монохромные композиции, будто пытаясь воплотить в корпусном письме открытия, сделанные им за годы работы с тушью. В то же самое время художник много работает акварелью и пастелью.

В начале девяностых Борис Кочейшвили создает большой цикл так называемых «Сухих фресок» пастелью на картоне и изобретает необычную и весьма остроумную технику рельефа.

На основе гипса и папье-маше он лепит рельефные композиции и красит их в белый цвет. Эти работы интересно наблюдать при меняющемся освещении, когда к выразительным качествам самой композиции добавляются самые разнообразные варианты игры теней, отбрасываемых на белый фон объемными изображениями. Вскоре художник нащупывает еще один путь — в его творчестве наступает «черно-золотой» период.

На листах оргалита, загрунтованных черной акриловой краской, с помощью золотых пятен и лессировок появляются из таинственной тьмы фигуры и предметы. За счет дрожащего, словно тающего контура и сложносоставных полупрозрачных слоев фона, эти работы приобретают глубокое пространство. Здесь художник опять работает на стыке различных техник, будто экспериментируя с обогащением графического рисунка цветом, светом и живописной пластикой.

Начиная с 2000-х годов, Борис Кочейшвили все больше увлекается работой с цветом. Художник начинает писать акрилом как акварелью, тонкими лессировками, лишь иногда прибегая к корпусной, плотной живописи. Его таинственные пейзажи, натюрморты и геометрические построения бесконечно вариативны. Хитросплетение цветов и оттенков существует в пределах отточенных и равновесных объемов и форм.

Зимой 2009 года, на пороге своего семидесятилетия, художник в очередной раз начинает работать в абсолютно новой технике. Результатом различных проб и экспериментов стало создание нового вида рельефа — живописное моделирование цементной штукатуркой. Похоже, что в работах этого периода Борис Кочейшвили собирает воедино то, чем занимался в течение всей жизни. Занятия графикой помогли ему в совершенстве овладеть композицией и характерным рисунком. Работа с рельефом — постичь секреты пластики и умелого использования светотеневых эффектов. Живописные штудии научили работе с цветом. Накладывая цементную массу на фанеру и работая широким мастихином как кистью, художник рисует железным инструментом изящные фигуры, предметы и формы. Затем свои рельефы он расписывает акрилом или красит в один цвет. Очень эффектно выглядят медь или золото, которые он часто использует.

В этом случае рельефы получаются похожими на отлитые из металла доски, но с удивительной внутренней вибрацией «рваных» краев, с неожиданно воздушной, пористой текстурой материала. Возможно, впервые в истории рельефа, ограниченного, как правило, техническими особенностями отливки в формы, художнику удалось добиться фиксации свободного дыхания и импровизации, привычных в графике и живописи, но не существовавших доселе в твердом материале.

Сам художник считает, что творчество неразрывно связано с биологией человека. В искусстве первична не мозговая деятельность, но следование зову творческого инстинкта. Самое интересное выходит, когда мастер идет на поводу у неведомых ему сил, не отдавая себе отчета в том, к какой технике и стилю он обратится сегодня или завтра. Художественные находки и уникальный стиль Бориса Кочейшвили ценны вне всякого контекста, ибо в них есть то, что отличает настоящее искусство. Оглядываясь на пройденный художником путь, поражаешься удивительной свободе и разнообразию, и в то же время цельности этого мастера, верного самому себе независимо от времени и обстоятельств.