Публикация подготовлена к 60-летию со дня рождения и 40-летию творческой деятельности Заслуженного художника Российской Федерации, лауреата Государственной премии Российской Федерации, главного художника журнала "Наше наследие" А.А.Рюмина

Ипостаси Александра Рюмина

Дмитрий Швидковский, Юрий Герчук, Андрей Боков, Юлий Перевезенцев, Борис Трофимов, Герольд Вздорнов, Миша Брусиловский

Безупречный вкус, кажется, дан Александру Алексеевичу Рюмину от Бога, как слух музыканту. Этим качеством отмечено все, что бы ни делал художник, каждый лист книги или журнала, театральная афиша или буклет выставки, вышедшие из его рук.

Александра Алексеевича отличает особое видение графического пространства, одновременно изысканного и ясного, интригующего и классического в своей структурной определенности. Сложность и многообразие каждого творческого проекта, воплощенного им, передают искушенность его необычайно чуткой к красоте души, достойной книжной культуры Серебряного века, к которому он не раз обращался за долгие годы своей художественной работы.

Его одухотворенной изобретательности поистине нет предела. Мне всякий раз при появлении нового номера "Нашего наследия" кажется, что лучше и интереснее сделать уже нельзя. Облик каждого журнала представляется столь совершенным и необычным: строгим или торжественным, чувственным или подчеркнуто сдержанным, что думаешь - все мыслимые темы исчерпаны, но художник вновь и вновь находит иные вариации, и снова они оказываются невиданными и по-прежнему изящными.

Александра Алексеевича Рюмина следует назвать мастером, по крайней мере, в трех значениях этого слова. И как человека, способного исполнить любое самое трудное "книжное дело"; и как знатока, досконально, до крайних пределов, изучившего свое высокое ремесло; и как художника, чувствующего, как нужно сделать так, чтобы любая его работа стала истинным искусством.

Дмитрий Швидковский

Архитектура, в том числе и книжная - строгое искусство. Она требует не одних только "порывов творческого вдохновения" (хотя и совсем без них не обходится). Нужно увязать множество противоречивых факторов - технологических и экономических, смысловых и художественных. Дизайнер - представитель искусства в мире техники, не украшатель, а строитель книги. И средства этого строительства, достоинства его материалов и возможности современной полиграфии, ее секреты и тонкости Александру Рюмину досконально известны, используются им широко, уверенно, артистически.

Он в первую очередь мастер визуальной книги, заключающей в себе, наряду с текстом и в органичной связи с ним, множество разнородных изображений - фотографических, рисованных и живописных, штриховых, тоновых и цветных. Этот заданный ему хаос архитектор книги - дизайнер - должен превратить в порядок, сложный, но внятный. Организовать по законам книжной архитектуры, увы, неведомым многим, позволяющим себе сегодня этим заниматься.

Изображения у Рюмина нередко теснят текст, иногда подстилаются под него. Очевидно, он уверен, что насыщенность, зрительная плотность разворота, подчас существеннее удобочитаемости. Он строит книгу, как зрелище, располагая в ней несколько параллельных, но не сливающихся один с другим изобразительных рядов, играет размерами иллюстраций, от громадных, запечатывающих навылет весь разворот, до крошечных, величиной с почтовую марку. Его книги бывают очень разными по композиции, по ритму, по выбору полиграфических средств, по характеру употребленных шрифтов, но почерк дизайнера в них всегда отчетливо ощущается. 

Один из ведущих мастеров книги Александр Рюмин уже полтора десятилетия, с основания журнала, главный художник "Нашего наследия", и труд его вложен в архитектуру каждого номера. Творческая эволюция Рюмина выступает в нем очень наглядно.

Профессиональные проблемы функции и формы, задачи просветительские и художнические Александр Рюмин продолжает разрешать ежедневно, в неустанном труде. Успехов ему.

Юрий Герчук

Его рука пишет и рисует с равной уверенностью, и этот дар синхронного владения текстом и изображением делает Александра Рюмина уникальным мастером книги. "Наше наследие", в отличие от других журналов, ощущается постоянно пополняемой книгой.

Его эссе, очерки, рассказы ощутимо графичны, а пластические работы воспринимаются особой драматургией. Тексты Рюмина обманчиво легкие, поскольку несут замечательное ощущение живой речи, - по сути оказываются завершенными поэтическими исследованиями. Но тональность этих исследований и характер сделанных открытий недвусмысленно обнаруживают во всех героях Александра Рюмина близких ему людей, выбранных им из необычайно сложного и широкого культурного контекста, который, как может показаться, доносит волнующий нынешних шестидесятилетних аромат ясного и наивного ренессанса 60-х годов ХХ века, в котором все мы родились.

Андрей Боков

Если графический дизайн Александра Рюмина широко известен, если в этом амплуа он фигура публичная, то его рисунки известны куда меньше. Это сокровенная часть его творческого высказывания, своего рода отшельничество. В этом недостижимом для досужих взглядов пространстве своей деятельности он медитативно прислушивается к потаенным движениям души, нимало не заботясь о проблемах сиюминутной моды, его не волнует непопадание в мейнстрим. Здесь, погруженный в свои пытливые размышления, он с упорным постоянством варьирует почти одни и те же сюжеты, подолгу вращаясь в кругу одних и тех же образов. В нервно исчерченном строе его графики есть нечто готическое.

Хитросплетение линий, образов, звуков. Если пристально вглядываться в загадочные, на первый взгляд хаотично штрихованные, кристаллические структуры его причудливых образов, они начинают шевелиться, они оживают, дышат, беспорядочно говорят. Парадоксально, но скованные как путами множеством линий, страстные, экспрессивно-косноязычные, чуждые красивости персонажи его графики на самом деле находятся в постоянном, неостановимом движении. Живой, пульсирующий, саморазвивающийся, автономно существующий мир.

Соединение жизненных впечатлений и фантазий отражает глубинные движения души, претворяющие действительность в образы, подчас далекие от реальности.

Рисунки - значительная и очень важная составляющая творчества Александра Рюмина, без знакомства с которой представление о его художественной личности было бы не только не полным, но и искаженным.

Юлий Перевезенцев

Если задать себе вопрос, что необходимо для книги по искусству, чтобы она была некоторым подарком, неожиданностью, интересным собеседником, с богатым содержанием, выглядела бы привлекательно и современно. Обладала бы несколькими слоями визуальной и текстовой информации, выстроенной по законам жанра. Погружала в неизвестное для вас пространство отношения времени и культурной среды, где продуманы и намечены связи различных тем и предметов с жанрами книжных полос и элементов: спуски, заставки, виньетки, оборки и отбивки, колофоны и колонцифры, для которых найдены места и значения. Наконец, легкость и увлекательность движения в массив книги. Прогулка с удовольствием. С интересным и глубоко погруженным в тему собеседником. С неожиданностями в виде продуманных разворотов, с иной игрой акцентов, с иным перемешиванием материала. А пропорции и соотношения иллюстраций и полей, ритмика масштабных и камерных форматов, темп и его замедление, это то, что читатель-зритель не замечает, но чувствует присутствие этой красоты. И если ответить на вопрос, что необходимо для книги по искусству, ответ очень прост. Книге нужен грамотный, тонкий и талантливый дизайнер. При условии, что коллектив замечательных авторов уже есть. Знаете, что больше всего на свете любит такой дизайнер? Коллектив замечательных авторов.

И большому ряду изданий повезло, они нашли своего дизайнера книги Александра Рюмина. Читатели выиграли - получили красивую, толковую и современную книгу. Плюс (в ту же цену) кучу дополнительного отборного материала, самого высокого качества и часто просто уникального.

Борис Трофимов

Так случилось, что с книгами Александра Рюмина я познакомился раньше, чем с самим художником. В Екатеринбурге на книжных прилавках мое внимание привлекли роскошные альбомы по уральским камням: малахиту, агату, родониту, селениту, яшме. Автор их оформления Александр Рюмин оказался причастен и к созданию другой не менее известной екатеринбургской серии - поэтической. Хорошо сработанные томики стихов изобиловали автографами, фотографиями, картинами и портретами, вводившими читателя в мир поэзии и того "сора", из которого росли стихи и с помощью которого прояснялись обстоятельства их создания. Это потом слияние поэзии и документа стало привычным, а тогда, в конце 1970-х-начале 1980-х годов, оно воспринималось как новое слово в книгоиздании. Блок, Ахматова, Маяковский, Цветаева, Пастернак, Волошин, Заболоцкий, Гумилев... Была вызывающая дерзость в "небывальщине" этих имен, которые с трудом пробивали себе дорогу даже в столичных издательствах и поэтические сборники которых мгновенно расхватывались читателями как долгожданный дар свободы.

Можно вспомнить и другие впечатляющие работы Александра Рюмина на Урале: оригинальный, детально разработанный сценарий фотосъемки альбома "Каслинский чугунный павильон" (1979), удостоенного премии на международном конкурсе "Самая красивая книга" в Германии, многосоставную систему верстки текста в культуроведческом издании "Слово о полку Игореве" (1985), необычайно сложную изобразительную структуру в монографическом альбоме "Миша Брусиловский. Мир художника" (2002).

Каждая из книг, созданных Александром Рюминым, именно благодаря его вдумчивому и вдохновенному труду становилась событием. И в каждой из них он раскрывал свою художническую сущность трезвого романтика и мастера в той сложной творческой специализации, что зовется "искусством книги".

Герольд Вздорнов

Трудно сказать, какой была бы графика Александра Рюмина не будь в его жизни такого события, как деревня Волыны. Расположенная под Екатеринбургом в шалинской тайге, между двух рек - Чусовой и Уткой, - окруженная сопками со всех сторон, она стала для столичного маэстро "заповедной территорией". Здесь, отрешенный от московской суеты и "тотального дизайна", вот уже более двадцати лет он ежегодно проводит очень важное для него время. Среди дивной природы, в тишине незатейливых деревенских будней он прислушивается к сокровенным движениям души и превращает их в свои фантастические рисунки. Его изысканная, трепетная графика, монументальная и трагичная, сделана без оглядки на ныне существующие художественные реалии. Она заставляет вспомнить врубелевско-филоновское напряжение формы, но при этом абсолютно самодостаточна, потому что предъявляет такое искреннее, откровенное и одухотворенное переживание графического сюжета, которое любой знающий толк в искусстве оценит по достоинству.

Миша Брусиловский

Материал подготовлен Е.В.Пашутиной