200 лет со дня рождения М.И.Глинки

 

Не требует повторений и доказательств: Глинка - первый классик русской музыки, первый отечественный композитор европейского уровня, что было признано еще при его жизни не только просвещенными соотечественниками, но и такими гениальными музыкантами, как Ференц Лист и Гектор Берлиоз: первый сочинил парафразы на темы Глинки, а второй устроил исполнение его музыки в Париже.

Жизнь Михаила Ивановича Глинки неплохо документирована. Конечно, основной источник - его собственные "Записки", книга необычайно умная и изящная. Сохранились также довольно многочисленные письма Глинки к родным и друзьям, издан толстый том воспоминаний о нем. Русская музыкальная критика, начиная с В.В. Стасова и А.Н. Серова, неутомимо писала о Глинке, пытаясь разгадать до сих пор не решенную загадку: как этому человеку, не получившему систематического музыкального образования, в сущности почти самоучке, слабому здоровьем и беспомощному в повседневной жизни, вечному страннику, занимавшемуся искусством словно бы "между делом и бездельем", удалось достичь такого сияющего совершенства в своем труде.

Однако в последние десятилетия отечественная наука занималась Глинкой мало. Так, за постсоветские годы появилось, кажется, лишь одно большое исследование о нем - правда, совершенно замечательное: двухтомник "Странствия Глинки" киевских ученых Сергея Тышко и Сергея Мамаева. Документальный фонд глинкианы в последние десятилетия тоже, если и пополнялся, то незначительно. На таком фоне - и не только на нем - публикация, подготовленная смоленской исследовательницей Надеждой Деверилиной, тесно связанной с деятельностью музея-усадьбы "Новоспасское" на Смоленщине, безусловно, является большим событием.

Письма Евгении Андреевны, матушки Михаила Ивановича, это прекрасные письма, создающие и образ эпохи, и образ среды, в которой вырос Глинка. Теперь ясно, от кого он мог унаследовать редкую душевную чуткость, неутолимую потребность в дружбе, в любви, в общении с близкими по духу людьми, теперь ясно, в какой неге и заботе рос он в родительском доме. А отсюда - конечно же, не только черты характера, но и свойства музыки...

Марина Рахманова,

Музей музыкальной культуры им. М.И.Глинки

 

Милая и бесценная маменька

 

Новоспасское - смоленское село, где родился Михаил Глинка. Позже, уже знаменитым композитором, сюда приезжал он, чтобы обдумать новые произведения, здесь работал над своими операми, здесь в минуты невзгод находил душевное успокоение и поддержку близких. На этой земле жили его родители, сестры и братья, многочисленные родственники. И куда бы судьба ни заносила Глинку, отовсюду он посылал письма в Новоспасское. А письма жившей здесь его матушки Евгении Андреевны находили Михаила Ивановича и в Италии, и в Испании, и в Германии, и на Украине, и в Петербурге.

На протяжении веков Глинкам принадлежали земли в Смоленском, Ельнинском, Рославльском, Духовщинском, Дорогобужском уездах. С близкими родственниками композитора связаны города Смоленск и Ельня, села Новоспасское, Даньково, Прудки, Шмаково, Лучеса, Починок, сельцо Прихабы, деревни Беззаботы, Логачево, Руськово, Шатьково, Сухой Починок, Сазонов Починок.

В последние годы найдены документы о жизни предков М.И. Глинки в селе Лучеса и в селе Даньково, метрические записи о рождении, венчании, смерти его ближайших предков - большинство из них несло службу на границе в полку смоленской шляхты.

В последней трети XVIII века отставной секунд-майор, заседатель верхнего земского суда 1-го департамента Смоленского наместничества Николай Алексеевич Глинка обосновался в Новоспасском Ельнинского уезда. В старом доме с трудом хватало места для большой семьи: у Николая Алексеевича и его жены Феклы Александровны, урожденной Соколовской, родилось двенадцать детей, из которых Иван, отец композитора, был самым младшим.

Обустройство имения Николай Глинка начал с церкви. Центр прихода тогда находился в восьми верстах от Новоспасского в Шмакове, где жили представители другой ветви рода Глинок. Зимняя стужа, весенняя распутица, осенние дожди не давали возможности часто посещать храм. Строительство в Новоспасском шло довольно быстро, и в 1786 году церковь Преображения Господня была освящена. В ней 30 мая 1802 года венчались родители композитора Евгения Андреевна и Иван Николаевич. Позже священники Павел Дубинский, Иоанн Стабровский, Николай Осипов крестили детей Глинок, венчали новые пары; здесь отпевали Николая Алексеевича, его жену.

Отец и мать композитора, как известно, состояли в троюродном родстве. Его бабушка по материнской линии Елена Афанасьевна - из рода Повало-Швейковских, имение которых, Даньково, находилось недалеко от владений Глинок и их родственников князей Друцких-Соколинских, - вышла замуж за Андрея Михайловича Глинку из села Лучеса.

В то время как Николай Глинка обустраивал Новоспасское, Андрей Глинка вил семейное гнездо в Лучесе и построил там церковь во имя иконы Казанской Божией Матери. Именно в Лучесе прошло детство матери композитора, здесь жил и ее брат Иван Андреевич Глинка, любитель музыки, опекавший своего талантливого племянника.

Второй брат, Афанасий Андреевич, обосновался в Шмакове, к нему и переехала восьмилетняя Евгения после смерти родителей. Брат был старше сестры на 12 лет и стал ее опекуном. В семье Афанасия Андреевича и его жены Елизаветы Петровны Евгения получила домашнее образование. У Афанасия Андреевича были крепостные музыканты, он содержал труппу крепостных актеров. Шмаковский оркестр притягивал к себе Михаила Глинку с самых ранних лет. "Оркестр моего дяди был для меня источником самых живых восторгов",- вспоминал композитор¹.

До поступления в Благородный пансион в Петербурге в 1817 году Михаил Глинка жил в Новоспасском. И позже, как уже было сказано, он не раз посещал родные места, иногда подолгу оставался в родительском имении, иногда навещал замужних сестер: Н.И.Гедеонову в Беззаботах, М.И.Стунееву в Смоленске, Ельне и в Сухом Починке, Л.И.Шестакову в Логачеве, родственников Ушаковых и Мицких в Смоленске.

Он провел здесь несколько месяцев в 1826 году; к этому периоду относится создание кантаты "Пролог", романсов "Бедный певец" и "Утешение". Композитор приезжал в Новоспасское и в 1834 году, чтобы поддержать матушку после кончины отца, Ивана Николаевича, и в 1839-м - после смерти брата Андрея. В 1835 году Михаил Иванович с женой и тещей гостил в имении все лето. "Время было прекрасное, и часто я работал отворивши дверь в сад, и впивал в себя чистый бальзамический воздух", - читаем в "Записках"². В это время он сочинял оперу "Жизнь за царя".

В 1837 году в Смоленске в зале Дворянского собрания состоялось исполнение написанного Глинкой по заказу местного губернатора, литератора Н И. Хмельницкого полонеза в честь проезда через этот город цесаревича Александра.

В сентябре 1839 года Глинка писал Н.А. Степанову из Новоспасского: "У нас здесь рай земной, погода превосходная, и, несмотря на то что осень, все еще зелено. Жаль, что на короткий срок еду, а то бы можно и поохотиться. Здесь у многих есть славные псовые охоты"³.

Глинка гостил в родительском доме в мае 1841 года, в июне 1844-го, а в последний раз приехал в Новоспасское и в Смоленск в 1847 году, по возвращении из Испании. 23 января 1848 года смоленское общество устроило чествование знаменитого земляка: в зале Дворянского собрания Глинку встречали полонезом из "Жизни за царя".

Новоспасское было небольшим, но разраставшимся по мере укрепления благосостояния семьи селом. Еще до войны с Наполеоном Иван Николаевич построил здесь новый дом. Много занимаясь конным заводом и сельским хозяйством, он заботился о фруктовом саде, об оранжереях, о цветниках, которые тянулись на шесть верст, выписывал из-за границы редкие семена, луковицы, саженцы. Образцом служило милое сердцу Евгении Андреевны Шмаково, где каскад прудов, окруженных цветниками, спускался к речке; каскад, ведущий к Десне, появился и в Новоспасском.

Михаил Иванович Глинка отмечал в "Записках", рассказывая о 1824 годе: "Отец в то время с трудом удовлетворял моим издержкам на уроки музыки и языков"⁴. Но вскоре материальное положение семьи существенно изменилось в лучшую сторону. Занимаясь поставками хлеба, казенными подрядами и откупами, И.Н. Глинка в то же время расширял винокуренный завод (крупнее в уезде был только завод генерал-майора Д.Н. Бологовского), у него работали свои мельница и сукновальня, имелось множество мастеровых: ткачей, портных, маляров, башмачников, столяров. Иван Николаевич не боялся рискованных операций, но всегда имел дело с надежными партнерами и пользовался доверием деловых людей. Все это повышало благосостояние семьи и давало возможность помещать сыновей в хорошие учебные заведения.

После смерти Ивана Николаевича, при большой семье, пришлось сокращать расходы и жить экономнее. Раньше у Глинок, вспоминала Л.И.Шестакова, в иной праздник собиралось от восьмидесяти до сотни гостей. Позже праздники стали не столь пышными, но семейство всегда славилось хлебосольством и гостеприимством.

Уже упоминалось, что у Евгении Андреевны и Ивана Николаевича было тринадцать детей. Но мать пережили только четверо - Михаил, Мария, Людмила, Ольга. Для любящей матери потеря детей была страшным горем, но Евгения Андреевна находила в себе силы, чтобы вести хозяйство, и с удвоенной заботой пеклась об остальных детях и их семьях.

"Милая и бесценная маменька", "ангел-маменька", "ваше нежное родительское сердце", "что бы ни стало со мной, чувства сыновней к вам преданности ничто не изменит", "любовь к вам не допустит меня до отчаяния" - с такими словами обращался к матери Михаил Иванович Глинка в своих письмах. Евгения Андреевна всегда была для него духовной опорой и заботливой помощницей, а великий композитор всегда оставался для матери "деткой", которого нужно утешать и ободрять.

После смерти Евгении Андреевны 31 мая 1851 года, о которой Глинка узнал в Варшаве, он больше ни разу не приехал в имение. Смерть матери потрясла его. Л.И.Шестакова писала: "Я была постоянно с нею, исполняла все ее желания и приказания, читала ей, писала под ее диктовку, помогала ей хозяйничать. Болезни у нее никакой не было, но она день ото дня видимо слабела, очень часто днем впадала в дремоту и тихо, покойно уснула навек...И в гробу она была красива"⁵.

Евгения Андреевна не оставила ни воспоминаний, ни записок. Не сохранились и ее письма к сыну Михаилу. До нас дошло только девятнадцать ее писем к Стунеевым - дочери Марии и ее мужу Дмитрию Степановичу.

Стунеевы - старинный дворянский род. Основатель смоленской ветви Иван Лаврентьевич, родом из Углича, служил рейтаром; в 1664 году ему были пожалованы земли в селе Комарово, затем в деревне Подвязье Бельского уезда. Один из его сыновей, Яков, тоже был рейтаром, а затем стряпчим; один из внуков, Степан Лукич - городничим в Рославле Смоленской губернии. В 1799 году у него родился сын Дмитрий, в 1800 - Алексей. Примечательно, что крестной матерью Дмитрия стала бабушка поэта Ф.И. Тютчева - Пелагея Денисовна Тютчева, урожденная Панютина, из села Гореново Рославльского уезда Смоленской губернии.

В августе 1832 года в новоспасской церкви состоялось венчание 19-летней Марии

Глинки и Дмитрия Степановича Стунеева. Жених был известен как в прошлом храбрый офицер (отличился в турецкую кампанию, за что был награжден орденами Святой Анны и Святого Владимира 4-й степени), а ныне отставной полковник, умело ведущий хозяйство. За месяц до свадьбы Стунеева избрали предводителем дворянства Ельнинского уезда.

В дальнейшем Стунеевы жили в Смоленске, Ельне и в имении Сухой Починок, в конце 30-х годов - в столице. По просьбе Стунеевых Глинка в 1834 году, по дороге из Новоспасского в Берлин, заехал в Петербург. Брат Дмитрия Степановича Алексей служил в Школе конногвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Глинка остановился у родственников, и здесь произошла встреча его с будущей женой - М.П.Ивановой, сестрой жены Алексея Степановича Стунеева.

Мария Ивановна Глинка-Стунеева прожила долгую жизнь, родила троих детей. Ее потомки, которые вплоть до революции жили в починковском имении, и сохранили письма Евгении Андреевны. Впервые о найденных в Центральном (ныне - Российском) государственном архиве литературы и искусства документах сообщили Е.Е.Канн-Новикова и Г.Залкинд в 1946 году⁶. Цитаты из писем Евгении Андреевны имеются в книгах Канн-Новиковой "М.И.Глинка. Новые материалы и документы" (Вып.2. М., 1951) и А.А.Орловой "Летопись жизни и творчества М.И.Глинки" (М., 1952, 2-е изд. - М., 1978). В сокращенном виде письма приводились в книгах Н.В.Деверилиной и Т.К.Королевой "Я открою вам сердце мое" (Смоленск, 2001) и Н.В.Деверилиной "Ваши теплые молитвы" (Смоленск, 2003). В настоящей публикации все 19 писем Е.А.Глинки впервые публикуются полностью и с подробными комментариями, по оригиналам, хранящимся в РГАЛИ (Ф.736. Оп.1. Ед.хр.3-5).

Письма Евгении Андреевны к дочери Марии и ее мужу охватывают период с 1839 по 1851 год. Большинство из них относится к 1839-1840 годам, когда Стунеевы жили в Петербурге.

Особенностью писем Е.А. Глинки является отсутствие знаков препинания. В настоящей публикации пунктуация и орфография - современные, пропущенные слова даются в угловых скобках. Даты приводятся по старому стилю.

 

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

М.И. Стунеевой

<1839>, Февраля 15¹

 

Милая моя Маша! Благодарю тебя за память и любовь ко мне. Не поверишь, как много ты меня утешаешь своими письмами. Хотя мы далеки расстоянием, но близки душами, вполне и <с> чистым сердцем благодарю тебя, милая Машурка. Жаль нам тебя, для себя, но не для тебя, как Русин² рассказывал, то есть что послужит, да он - не последний краснобай. Скажи милому Дмитрию Степановичу, что его приказание Русин вполне исполняет, да, кажется, и с прибавочкою, расхваливал ваше житье до небес. Я думаю, что дома по приезде его все, собравшись в кружок, слушали и удивлялись всему, что ваш рассказчик рассказывал. Дай Бог, чтобы и еще вам лучше бы и гораздо было бы. В чужих руках все видят в лучшем виде, нежели есть настоящее. За все надо благодарить Бога. Ты, дружок мой, не вдавайся крепко в рассеянность и будь осторожна в сим бурном мире, где, по-моему, хаос. Верно, тебе все казалось сначала странным, пока осмотрелась, а теперь и привыкла, но только, Бога ради, старайся удалиться и быть осторожнее, чтобы не завлекли тебя прежде в дружеские и приятельские секреты. И открытием тайн своих льстить будут, и доказывать дружеское свое расположение. Признаюсь, я уверена в твоих правилах, что ты чужда всего этого, но еще молода. Есть вещи заманчивые, и другие от зависти всегда и других заманивают, невидимо все. Будь осторожна, хотя ты и живешь совсем в другом свете. Люди не <...>³, будь осторожнее. Благодарю тебя за саго и рис, также за банки, а я посылаю тебе свежего масла 36 фунтов и 9 фунтов сливочного, да 6 горшков ячневой крупы. Кушайте на здоровье. Доставь зашитый холст и еще кое-что для Мишинова баса⁴. В сюртуке и записку положила, что посылается. Будьте здоровы и с милыми детками. Целую тебя и также милого Дмитрия Степановича и милых деток ваших⁶. Да будет над вами благословение Божие, да сохранит вас от всех бед и напастей.

Остаюсь усердная мать

 Евгения Глинка.

 

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

М.И. Стунеевой

 1839 года, июня 9

 

Милая и любезная Маша!

Ты за всех одна взяла на себя труд сообщить мне все, что касается до петербургских близких моему сердцу. Хотя это для меня утешительно, но прошу тебя не затруждать себя, пиши хоть через почту, я и тем буду довольна. Лиза и Николя¹, верно, уже давно <в> вашем <в> Смольном чертоге, куда они уже давно собирались <с> живейшей радостью видеть вас всех, но некоторая робость так долго тянулась, которую чуть-чуть преодолели. Я радуюсь заочно вашей встрече, с какой радостью вы встретились, и да благословит вас Создатель всегдашним согласием и дружбою. Вам весело, а мне радостно видеть вас в согласии. Милая Маша, потрудись сказать Семену, что он, верно, балует, давно от него нет писем и счетов, и что я этим очень недовольна, и денег еще ни копейки не вышлю до взноса в школу². Пусть берегут, скоро и у самих не останется ничего, а наши деревенские доходы не в силах нас содержать. Немного нас, но без обороту мудрено будет прожить. Коленька растет невидимо, почти с меня ростом, так-то и твоя Юлинька растет. И с Володенькиным рождением³, именинами поздравляю, которые еще не скоро будут. Лучше рано, нежели совсем забуду. Признаюсь, что суетно мне одной справляться и тяжело, и кажется, и надежды нет помощи дождаться <от> своих деток, хотя и пишет Миша⁴, что когда не будет возможности жить в Петербурге, то переселится в деревню, чего бы я очень желала, чтобы при жизни моей сознакомил себя с деревенской жизнью, также и доходами. Не живши, нельзя судить. Вы - жители деревенские, аккуратно знаете все доходы и необходимые расходы деревенские. Я провожала Лизу, а в Спасское приехал Валера Киприянов⁵. Поцелуй Лизу и Николю от меня да скажи Андрюше, что мне грустно, что не имею давно от него писем и ничего не знаю, как им довольны в школе. Ничего не получила от дорогого родного Алексея Степановича⁶. Писала к нему раза два или три. Не получила ответа, боюсь наскучить, не пишу, а ты при случае скажи, знаешь словечко. Да сохранит вас царь небесный от всех бед и напастей и с милыми детками.

Целую и остаюсь усердная мать

 Евгения Глинка.

 

Ивановский⁷ еще дома и будет писать к твоему мужу, о чем - тогда узнаем, как напишет.

 

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И. Стунеевой

 <1839, июнь¹>

 

Милая и любезная моя Маша!

Поздравляю тебя с днем твоего рождения. Дай Бог, чтобы ты была здорова и благополучна, сколько возможно <в> сим бурном мире. Отчасти наше счастье в нас самих, на все надо смотреть не так, как мы желаем, а так надо смотреть, как есть свет и все в нем происходит. Я теперь о себе скажу: прежде мы жили весело и всем довольствовались, потом <со> смертью папенькиной² все переменилось, а что будет далее, то Бог весть, на него вся моя надежда и упование. И ты, мой друг Маша, молись Богу и благодари Создателя за все милосердие к тебе. Муж твой умный и добрый, деточки твои милые, только надо Бога благодарить и просить, чтобы ниспослал благодать свою на вас в продолжение всей вашей жизни, а мне хотя последнее время в жизни утешиться вашим благополучием. Я, слава Богу, здорова сама собой, но сердце непокойно. Всех и много люблю вас, детки, но чтобы всем быть спокойными и счастливыми, невозможно, я это очень знаю, а сердцу матерьниному больно, жалко и тяжело. Милая Маша, верная пословица: малые детки - малые заботы, а большие - то большие заботы. Как я рада, что теперь Лиза с вами, хотя не сама вас, милые детки, вижу, но рада тем, что верный и искренний друг сердцу вашему все вам расскажет о нашем житье-бытье, и мы о вашем также житье узнаем. Не поверишь, как жалко мне своего Мишеля, что он всегда в нужде, а за другого³ боюсь, чтобы учился и не наделал бы бед каких. Благодарю тебя, что обо всех пишешь. Уведоми, пишет ли что Андрей Андреевич <Ивановский> к твоему мужу о нашем деле, да скажи брату своему Мишелю от меня, пусть хлопочет да напишет мне что-нибудь аккуратно о деле. Правда, мои финансы истощились, расход не убавляется, а доход кончился.

Прощай, милая Маша, да благословит вас Бог на все хорошее.

Целую тебя и доброго твоего мужа и милых деток ваших и остаюсь

навсегда усердная мать Евгения Глинка.

 

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

Д.С. и М.И. Стунеевым

 1839 года, августа 3 дня

 

Милый друг Дмитрий Степанович и милая Маша!

С какой радостью я встретила Лизу, и сколько она привезла мне радости, пересказывая о вашей жизни нам. Все это утешительно матерьниному сердцу. Дай Бог, чтобы навсегда была над вами благодать Божия и над вашими милыми малютками. Как мне хочется их видеть, мне будет обидно, когда они меня не узнают. Лиза приехала 31 числа рано утром, была двое суток, не даем покою, все доспрашиваем, чтобы рассказывала обо всех вас, милых; хотя не сами были, но как-то веселей слышать уже того, кто сам вас видел.

За приветствие Лизе с Николенькою благодарю наичувствительно, равно и за любовь вашу, как и другие, ценю в душе моей. Бог знает, кто у них будет, когда неравно убудет Алексей Степанович¹, как бы я этого не желала. Уверена в его дружбе, что он пока еще здесь, не оставит его своим покровительством. Я к ним не пишу, боюсь наскучить своим писанием, и Лизе говорила, что совестно, что не пишут вам. У вас довольно и иных земных сует да счетов, а за всем тем чувствительно благодарю вас, добрый Дмитрий Степанович, что вы взяли на себя труд написать к Андрею Андреевичу², но жалко, что не мог мой Миша удовлетворить ясно, где находится дело и за чем остановка имеется. Эта неизвестность много тревожит. Пожалуйста, как у вас немного успокоится в Петербурге, пусть Миша похлопочет, где и за чем остановка, да и мне напишет, также и к Ивановскому. Без этих денег приходится и мне худо. Откупу нет и доходу нет, а расходы не убавляются, не знаю, как Бог поможет жить с одного хлеба. Здесь жара так велика, что все овсы побежали прежде времени. А казенные поставки невыгодны, когда хороших <цен> нет на хлеб, да делать нечего, берешь, и к тому и расходы велики при казенной поставке. Признаюсь, что рада жить теперь с разумком, а не рукава спустя; радуюсь, что мой старший хозяин³ собирается на лето в деревню. Пусть посмотрит наше деревенское житье-бытье, а между тем познакомится и узнает, хотя не совершенно, но сколько возможно, с имениями, которые для него по сие время совсем чужды, а и я уже старею, хотя не могу назваться настоящей хозяйкою, но по сие время за все Бога благодарю и прошу, чтобы не оставил нас всех вместе своей милостию. А сестрица наша Марья Николаевна⁴ очень горюет: Замошье описано. И, кажется, в последний раз теперь сестрица поехала Богу молиться в Новый Иерусалим⁶, а возвратясь, не желает более у нас жить в Новоспасском, а хочет переехать в Ельню в бывшую квартиру Михаила Германовича⁶. Не дай Бог дожить до такого положения, никому не желаю, и за нее душа болит. Надо себя поставить в ее положение, ужасно прискорбно, Бог знает, каждому - как Бог велит живи. Пример - многого захочешь, да и свое теряешь. Прощайте, записалась, будьте здоровы, милые друзья. Целую вас и милых деток ваших.

Остаюсь навсегда вам преданная и усердная

 

Евгения Глинка.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

Д.С. и М.И. Стунеевым

1839 года, ноября 23

 

Милые друзья Дмитрий Степанович и Маша!

Происшествие, случившееся с нашими¹, Бога ради, поберегите Мишу, я знаю его добрую душу, верно, ему было это время нелегко, и все еще нужда также и советом. Я лучшего конца не ждала, но только не так скоро.

Целую вас и деток, остаюсь навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

 

 

 ------------------------------------------------------------------------------------------------ 

М.И.Стунеевой¹

 

Милая Маша!

Я, слава Богу, здорова, только грустно мне об Мише, жду его ответа, если нужно ему мое присутствие, я готова. Поцелуй его за меня. Да пусть хлопочет о деле и пишет Ивановскому. У нас нет совсем снегу. Как-то Мишель доедет?

Целую тебя и мужа, и деток твоих,

навсегда у<сердная> м<ать> Е<вгения> Г<линка>.

...много раз, а братцу свидетельствую почтение и остаюсь преданная душой

Лизавета Г<линка>.

 

 

 ------------------------------------------------------------------------------------------------ 

М.И. и Д.С. Стунеевым

 1839 года, ноября 23

 

Милая Маша!

Благодарю тебя, друг мой, за попечение твоего брата, которому посылаю 1500 рублей на твое имя. Это ему для выкупа серебра и прочих нужд, для меня непредвиденных. А в генваре вышлю 1000 рублей или сама привезу, когда приеду для лучшего и скорейшего окончания с Марией Петровной. И я как-то непокойна насчет Миши. Я ему писала, чтобы он меня уведомил без церемоний, когда я ему нужна, то чтобы написал откровенно. Я не потщусь приехать успокоить милого Мишеля¹. Касательно белья ему, то что смогу, то и пришлю, и сколько успею сделать. Да уведомь, пожалуйста, получен ли ящик с Мишелевым платьем, что Лизы Ушаковой² человек отправлял обозом из Смоленска. Я очень вам благодарна, что позволяете с вашим обозом кое-что мое послать.

Целую тебя и деток твоих много раз и остаюсь навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

Благодарю вас еще раз, любезный друг Дмитрий Степанович, за выбор вин, попиваем да и похваливаем, и вас благодарим за беспокойство. Не оставляйте моего Мишеля, кажется, он из худшего сделал лучше. Но я непокойна, сама не понимаю чем. Но чего-<то> ужасно грустно, и, кажется, когда дорога была бы, сама приехала бы, но надо подождать ответу Мишинова и снегу. Совсем нет дороги.

Прощайте, будьте здоровы, хворать нехорошо, у меня зубы болят.

Целую, остаюсь усердная

Евгения Глинка.

 

"Милая племянница" Елизавета вышла замуж за А.Н.Мицкого. Ее сестра Екатерина Алексеевна Мицкая в 1826 году стала женой провокатора и предателя декабристов Ивана Васильевича Шервуда-Верного. Их роман развивался в Смоленске на глазах у М.И. Глинки. Жизнь Екатерины Алексеевны, полная страданий, оборвалась рано.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

Е.А. и Е.И. Глинка - М.И. Стунеевой

1840 года, 6 марта

 

Милая Маша!

Я тебя, дружок, благодарю за ваше родственное расположение, сколько ни хорошо мне было у вас, но должно было ехать домой. У тебя переняла- ничего не хочется делать, и лень сильно восторжествовала надо мной. Или, может быть, оттого, что слишком устала дорогой. Признательна сказать, набралась довольно мук за худой погодой и дорогой, равно неспокойствием Мишелевым. Слава Богу, что еще такой экипаж был у нас, а вдруг мы не доехали бы, замерзли? На другой день нашего приезда¹ все родные собрались, даже и сестрица моя нечаянно приехала деток проведать. Они также все здоровы, собираются к празднику в Захарово² и крошку потащат туда. Одни вы, милые родные, так далеко, что Бог знает, когда и как Бог судит свидеться. Сам собою, человек ничего не знает, что и как с ним случится. Но мне что-то <с> самого приезда сюда грустно, и очень грустно. Хозяин мой³ за дорогу похудел и невесел очень. И на него глядя, скучаю, так что на ум нейдет и никуда не хочется и на хозяйство взглянуть. Только детки утешают: Оленька⁴, Николенька так рады, что трижды всю меня целовали и, за руки взявши, целовали.

Вспоминали ли твои милые детки свою бабушку? Юлинька, верно, жалеет меня, а Володя рад, что комнаты очистила. Поцелуй крепко милых деток твоих и скажи им, что я их очень люблю и целую, равно тебя и мужа твоего. Обнимаю от чистого сердца и остаюсь навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

Прошу сказать мое усердие Екатерине Ермолаевне⁶, поклон - Наталье Дмитриевне⁶, и прошу беречь моих внуков.

 

*

 

Милый друг Машенька!

Рассказать тебе, как мы обрадовались маменьке и Мишелю, невозможно, но Мишель так грустен, что тоску наводит, еще не оправился от дороги, да, кажется, у него просто хандра. Ежели он все время будет таков, то мне его будет очень жалко. Скоро ли мне удастся тебя увидеть, бесценная Машенька, и расцеловать твоих милых деточек, ничего не знаю. Тебе теперь, конечно, грустно и пусто, но, может быть, даст Бог, скоро и свидимся, только будь здорова, весела, спокойна.

Целую тебя и деток много раз и прошу также поцеловать за меня душеньку нашу Катеньку.

Прощай, преданная душою

Лизавета Глинка.

За покупки, хотя я их еще и не получила, но очень благодарна, а ежели бы ты, не очень беспокоясь, могла бы мне скоро прислать мои платья, что остались у тебя, и теплые башмаки для фасона, что тебе подарила К. Е.⁷ и которые ты любила, то очень бы одолжила.

Только не це...⁸

Любезному братцу свидетельствую мое почтение. Мешкова9 вам очень кланяется и целует.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И. Стунеевой

 1840 год, март

 

Милый друг Маша!

Да благословит тебя Царь небесный! Бог с тобой, чего тебе грустить и скучать, уповай на милосердие Божие, с верою и твердостью молись ему, он не отринется от грешных. Я вчера посылала письмо Дмитрия Степановича Каролине Федоровне¹ и просила ее к себе приехать, чтобы лично с нею переговорить. Ехать она к вам согласна, а меня просила прислать за ней лошадей по просухе, приехать ко мне поговорить, а теперь не может, дороги дурные, а она не совсем здорова. С первой возможностью употреблю с нею свидеться и передать вам, что от нее узнала. Вот доказательство любви твоего доброго мужа, для успокоения своего и твоего он ничего не жалеет. И ты, милая Машенька, береги себя, занимайся более детками, которые, право, прекрасны и стоят того, чтобы ими заниматься и утешаться, а между тем и самой развлечение и утешение видеть твоих умных деточек. Успеха тебе. Более всех причин - скука, что ничем не займешься, и от тебя заразилась ленью и привычкою - как только сумерки, так и спать. Жаль, что нету письма вашего. Нередко мы с Мишелем вспоминаем все время и все приятные минуты, проведенные с вами, милые детки и внуки, которые глубоко в душе моей, а в особенности чувствительность милой Юлиньки² мне очень нравится, только надо уметь с ней обходиться, умная девочка. Володя³ еще молод, но острая голова и боевая, в другом роде, также хорош. Скажи, ему теперь, верно, свободно, <в> ваших комнатах не так нагромождено, как прежде. Утешайся, милая Машенька, Бог тебя благословил всем, только сама не грусти. Чего тебе недостает, муж и мы тебя от всей души любим, Христос с тобою, а для утешения сердца - твой добрый друг Екатерина Ермолаевна⁴ заменит всех нас, отдаленных. Как я ей благодарна, что любит тебя. Скажи ей мое усердие и пожелай ей всего хорошего, а более всего - здоровья, а с ним все сойдет с терпением. Никто, как Бог, может быть, Бог утешит сердце. Начальница⁶ устанет всем так ретиво заниматься. Сначала всем хочется показать свое усердие, а чем его доказать, как не наскучив другим. Квитанции общие получены, благодарю моего рачителя - нам ответил за Машу. Я думаю, что вам наскучили наши комиссии. И еще прошу, пожалуйста, уведомь, где наш Федька-повар находится, да потрудись сказать Ксении⁶, чтобы получше старалась занимать шить платье и прочее, то есть работой, а не другим чем. Ткач твой выткал 3 дюжины полотенец, а теперь делает нить на салфетки. Ваш холст недавно только допрял. Сколь могу, досмотрю твоего ткача, будь уверена: вам лениться не дам. Мы теперь с моим Мишелем не дождемся весны - не на оттепель, а для морозу натоплено, во всех комнатах, как в оранжерее. А все скучен и мрачен, и солнышко не радует. Письма ваши его очень утешают, и то ненадолго, дня два, да и довольно. Пребывание твоего брата - наверху в большой комнате, каждый вечер воспоминаем и играем <в> вист, и я иногда играю, а Мешкова И<рина> Федоровна всякий день играет. Вот так и живем, и иногда развеселимся, только ненадолго. А как взгрустнется, то не найдешь, чем забавить детку своего, пусть не малый и не старый, но никаких резонов и разговор<ов>, вместо успокоения более грустит и тоскует. Обедаем и ужинаем врозь, наша постная пища ему вредна. Ничего не делает, кроме чтения. Скоро все дочитает, что более ему нравится, тогда, может быть, сделается тепло, и более займется, может быть, садом⁷. И тебе, милая Маша, советую более прогуливаться, нежели лежать, когда тебе по силам, но не принуждать себя. Уведомь, бросала ли ты кровь и будешь ли, и мне напиши, пожалуйста. Не худо бы посоветоваться с доктором, что скажет. Прощай, мой милый друг Маша, не грусти и не бойся, ты - молодая женщина, чего тебе трусить. Еще раз целую тебя и милых деток, и будет над вами благословение Всевышнего.

Остаюсь навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

Уведоми меня, пожалуйста, кажется, я тебе не заплатила денег за покупку мыла и прочего. Нашла 6 писем, писанных Мишей, уведоми.

Поцелуй от меня мужа. Буду к нему писать, как только увижусь с акушеркою, а может быть, и ранее.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

Д.С. и М.И. Стунеевым

1840, апреля 4

 

Милый друг Дмитрий Степанович!

Благодарю Вас за попечение о милой Маше нашей, конечно, это любовь Ваша к ней. Я ценю в полной мере Вашу внимательность и расположение, и при мне Вы так хлопотали, как лучше устроить. Слава Богу, акушерка с удовольствием приняла Ваше предложение и отвечала на Ваше письмо к Вам и ко мне, которое прилагаю нечаянно разодранное. Теперь остается Вам распорядиться, как и когда ей выехать. У нас теперь самое растопило, нет дороги нипочем, а ночью морозы изрядные, до десяти градусов бывают. Сегодня послала к братцу Ивану Андреевичу¹ за вином, за которое приношу мою благодарность. Станем разливать и отведывать, вас вспоминавши. И праздник приближается, грустно, что не вместе.

Поздравляю вас, милые родные, от всего сердца, желаю вам встретить весело и приятно провести в кругу семьи своей столь торжественный праздник. У нас еще никого нет наших, кроме сестрицы Марии Николаевны², которая не совсем здорова, и Ирина Мешкова у нас, шуточки шутит с Мишелем.

Первое апреля отправляли по-старинному, все единообразно, без вариаций, церковь своя³, священник не ленивый. Боюсь, чтобы моя сестрица не перемолилась по-прошлогоднему. Мишель мой надеется на скорую весну и радуется. Думаю, что мой гость и хозяин ненадолго у меня. Бог с ним, только бы был счастлив и покоен. Воротится французским или немецким, боюсь, чтобы не умереть так, как мой Глинка⁴, без него, а впрочем, как Богу угодно. Иногда горько взгрустнется, и очень взгрустнется. Не первая я и не последняя, только бы детки счастливы были бы и благополучны, о себе и думать забыла. Прощайте, будьте Богом хранимы с Машею и милыми вашими детками, дай Бог, чтобы они были вашим утешением навсегда и так милы, как теперь.

Целую вас, остаюсь навсегда вам преданная и усердная

Евгения Глинкина.

Р.S. Неоцененный друг Маша, как я рада получать твои письма, только об одном прошу - не грусти, а молись и проси Всевышнего о неоставлении тебя и за все благодари, не завидуй, что все собираются ко мне, никого еще нет, да и не уверена, чтобы все были. У Людмилы⁶ щека распухла и зуб болит, а у Ванички⁶ - сыпница, похоже на корь, наверное не знаем, корь или нет. Что-то у нас ни то, ни другое. Так же невесело, как и у вас, как ты пишешь. Пожалуйста, не давай воли себе скучать. Брюшко пройдет, даст Бог, тогда и легче будет, а теперь много пустяков на мысль не бери и нашему празднику не завидуй. Будьте здоровы, живите покойно, Бога благодарите за все да как-нибудь скатите-прикатите, хотя праздниками как-нибудь приладится.

Целую тебя, усердная мать

Евгения Г<линка>.

Катерину Ермолаевну поцелуй и поздравь с праздником Христовым Воскресением.

Прошу вас потрудиться переслать прилагаемую выписку господину Саньгурскому⁷ о деле Шестакова.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

М.И. Стунеевой

<1840, конец апреля - начало мая>¹

 

Милый друг Маша!

Справедливо, что ты не хотела меня огорчить своим уведомлением - не столько удалением <из> Смольного², но более твоим нездоровьем. Бог с тобой, что ты выдумала хворать добровольно, не тужи, да молись Богу, и молись усердно, все будет хорошо и здоровье береги. Чего огорчаться, муж твой - человек умный, еще найдет место. Неужели тебе было легко видеть всегда мужа неспокойным и озабоченным каждый день и каждую минуту. Тебе надо себя беречь, в твоем положении не огорчаться и не грустить. Все на свете - нажитое дело, кроме здоровья, мы ему не имеем цены, пока <не> потеряем. Мне очень грустно, что ты нездорова. Да благословит тебя Царь небесный и подаст тебе успокоение. Этого можно ожидать было, верно, постарался господин...³. Не скучай, дружок Маша, береги себя для своей семьи и для меня также. Я принимаю участие <в> вашей неприятности, точно как будто бы это была моя, только прошу тебя, не грусти, береги себя для меня и многих любящих тебя как друга, искреннюю, родную. Вот к вам и Миша мой, надолго ли, как и что - ничего не знаю. В случае нужды прибереги его, он добрый, но несчастный горемыка. Что с ним будет и как, ничего не знаю, и за него болит душа моя. Деточкам посылаю по 10 рублей, вы купите, чего пожелают, от меня гостинцы, да что понадобится брату из белья, вели Лексаше⁴ отдать ситцевое полосатое покрывало, белое купленое тканое и домашнего тканья, 4 гол<ландских> сорочки, 4 простыни и, когда нужно, нижнее.

И целую тебя и деток, остаюсь всегда усердная мать

Евгения Глинка.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И. Стунеевой

 <1840, май>

 

Милая моя Маша!

Ты нас ввела в большое беспокойствие. Слава Богу, что получила от тебя письмо. Хоть ты еще в постели, но надеюсь на милосердие Божие, что тебя помилует. Стыдно тебе, дружок, так себя не беречь и принимать так чувствительно. Конечно, хорошее место было, но для мужа твоего слишком обременительное, да что же делать, когда судьба не благоприятствует. Надо покориться, с терпением и кротостью беречь здоровье для милых твоих деток и для тех, кто любит тебя чистым сердцем и принимает живейшее участие <в> вашем счастье и несчастье. А ты, мой милый друг Маша, не теряй надежды, молись и проси Всевышнего о неоставлении вас <в> делах ваших. Что мы знаем само собой: все на свете делается к лучшему, будет Его воля на то. Береги себя, не грусти и мужа береги, он теперь <в> затруднительном положении, как сдаст должность, а ты, дружок, займись хозяйством и утешайся детками, да и моего дитя поцелуй, а также напиши в нужде своего попечения. Недолго с нами пожил и промучился¹. Душа болела, и много раз жалела, что он со мной поехал, а теперь с ним Карл², с Пасхи, по крайней мере, не один. Мы все благодаря Бога здоровы, чего и вам желаем от чистого сердца. Когда любишь меня, то не скучай.

Целую и благословляю, навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

Не случилось оказии выслать мне дрожки детские, такие, как у ваших деток, и плетеную коляску с тафтяным и зеленым верхом для маленьких деток Нахимовых³, а дрожки для Шестаковых с полостью, когда случится оказия.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

Д.С.Стунееву

1840 года. Мая 3

 

Милый друг Дмитрий Степанович!

Любовь моя и усердие к милым родным моим Вам известны. Конечно, не умею показать и обласкать, как бы следовало в нонешнем свете, зато могу похвалиться, что люблю всех своих близких чистым сердцем и душой, и каждая радость и горесть в глубине души моей, от чистого сердца принимаю участие и, сколько возможно, готова быть вам полезна. С Мишелем послала золотом на 5000 <рублей>, да билет безыменный тоже на столько послан Мишелем по почте смоленской. Желаю, чтобы вас успокоила сия сумма, в случае - нет, то пишите, похлопочем; Каролине Федоровне письмо вчера послала <с> Николаевым. Конечно, в Петербурге лучше акушерка, только Боже сохрани и помилуй нашу Машу от беды. Бога ради, берегите ее, пока приспичит, может быть. В болезни снисходите ей, видно, ей очень горько расставаться <со> Смольным. Что мы можем предвидеть, что для нас лучше, может быть, последствия были бы хуже. Надо сносить с терпением и упованием на Всевышнего. Все к лучшему, что случится. Прощайте, будьте здоровы, не грустите. Пишите, как мой Мишель доехал, он также очень жалел, что так неожиданно случилось.

Целую вас и милых деток ваших.

Навсегда усердная и преданная

Евгения Глинка.

 

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

Д.С. и М.И. Стунеевым

1840 года. Июля 18

 

Милые детки и другие! Дмитрий Степанович и Маша!

Поздравляю дорогую именинницу и желаю ей всего хорошего и лучшего, что может составить вполне ее благополучие и легчайшее разрешение и скорейшее выздоровление. И милого Дмитрия Степановича также поздравляю с дорогой именинницей: успокой вас и нас скорей, Господи, молю и прошу Создателя моего о ниспослании нам всем милосердия и благословения его. Благодарю вас, милые детки, за вторичное приглашение быть восприемницей будущего малютки вашего. Прискорбно мне очень, что не вполне удовлетворю ваше желание. По многим обстоятельствам лично не могу исполнить сей священной обязанности, но душа моя и сердце с вами неразлучны, только один сон прерывает мысли мои - не поверите, с каким нетерпением мы ждем вашего извещения, хотя не скоро, только бы хорошо и благополучно. Будущему почтеннейшему моему куму при свидании потрудитесь изъявить мое усердие.

Нынешний неурожай затруднит много хозяев. Что делать и как поступить с бедными крестьянами Поповки и Шуярова?¹ Жаль только, без ржи и соломы, яровое по сие время еще храню. Как Бог совершит. В других имениях поправилась рожь от дождей, и теперь не проходит трех дней, чтобы не было дождя. Сено гниет, убирать никак нельзя, только что охаем. Недели две у нас прогостила милая и несчастная София Нольде² со своими детками, старшая подружилась очень с Оленькой. И мы на будущей неделе поедем на несколько дней в Починок³, чтобы провести еще несколько дней вместе с нею. Жизнь наша всегда единообразна. Когда Лиза с Николею⁴ с нами, то еще довольно шумно, а как останемся одни, то ужасно монотонно. Я недавно пускала кровь с руки, что-то как-то чувствую себя слишком отяготивши и полнею много, но это не поможет пожить, а голова перестала болеть. Собиралась целое лето купаться, но погода мешает. Фруктов у нас немного, в оранжерее плохо, а в садике еще менее, нынче не до фруктов.

Когда-то мой Миша приедет, буду ждать к 25 августа, а когда ранее - то более буду рада. Не жилец деревенский мой хозяин. Грустно мне будет, проводя его за границу. Дождусь ли возврата его? Спасское так хорошо и пригоже, что жалко бы с ним расстаться, а Мишелю оно совсем не нравится, вкусы разные. Правда, что надо много рук и издержек, а нынче никакого не будет доходу, как прожить, мудрено будет. Колясочку и дрожечки детские в целости получила и благодарю за беспокойствие. Что-то ваши детки милые, собираются ли домой? Хорошо бы, когда бы вам скорее <найти> место, а то в деревню тяжело теперь будет ехать, и гувернантку надо хорошую, да мудрено, чтобы пожелала в деревню за сходную цену. Когда достанется ехать в деревню, то много вам предстоит забот и издержек. Надо бы надеяться на обещание приехать, а впрочем, Бог знает, как он силен. Прощайте, будьте здоровы и благополучны, и с милыми вашими детками, <пусть> будет над вами благословение Божие, да сохранит вас от всех бед и напастей.

Целую много и много раз, остаюсь навсегда усердная и преданная мать

Евгения Глинка.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------ 

М.И.Стунеевой

1840 года. Августа 14

 

Верю, мой друг, милая Маша, что грустно тебе оставить Петербург по многим причинам, но кажется мне, что это необходимо. Без должности с таким семейством тяжело прожить в столице, но хорошо, когда бы можно было бы надеяться на обещания принца¹, может быть, и получится это. Может быть, нет вакансий, а не худо бы самому Дмитрию Степановичу позаботиться о месте, разведать, где есть вакансии, тогда бы и просить принца, указавши на место, тогда видны были бы и расположение, и сила принца. На словах все в Петербурге ласковы и прекрасны, а на деле каждый смотрит, как бы самому было бы хорошо. Дай Бог, чтобы вы скорее успокоились своим местом, а то тебе, небось, трудно будет в дороге с малюткою². Мы все тебя ждем и с милыми твоими детками. Как мне кажется, Дмитрий Степанович останется дожидаться места, а впрочем, самим на месте виднее. Две почты не получаю от Миши писем. Прежде полагала, что выехал, а теперь знаю, что в Петербурге³. Скажи ему - пора домой, да чтобы похлопотал о деньгах, а то жить нечем год целый. Надо разумком жить, а как не станет его, то пиши пропал.

Гувернантка твоя мне нравится. На музыку можно сыскать учителя недорогого, только бы был хорошей нравственности изначала и знал хорошо науки. Привезши издалека, чтобы обратно не возить.

Софья Нольде одна осталась до сентября, до первых чисел. Я ей отдала две полосатых подушки, ты оставь их <себе>, когда твой муж останется. По приезде она за ними пришлет: а в случае <если> поедет, то в доме Энгельгардта Павла Васильевича⁴.

Целую тебя и Дмитрия Степановича и милых деток твоих и остаюсь навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

Приписка над 2 и 3 стр. письма: Лиза в Руськове⁶, они все здоровы, я вчера от них и Гедеоновых⁶ также. Им сообщите о себе?

Приписка над 1 и 4 стр. письма: Целую, еще что: не ленись писать, сообщать о себе.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И.Стунеевой

1842 года. Марта 28 дня

 

Милый друг Маша, удовлетворю твое давнее желание <узнать> о моей жизни¹. Живем мы тихо и спокойно. Лиза <хлопочет> над своим племянником, а я над Олинькою², которая берет в неделю два урока французского языка, 2 урока фортепиано, 2 - танцевальных, и Женичка³ с ней учится танцевать, а что будет далее, то и сама не знаю. За квартиру мою плачу в год 2400 рублей, Мишина⁴ - 840 рублей на наших дровах, которые покупаем по 10 рублей сажень, которых на неделю выходит по 2 сажени в кухню и комнаты, а что будет зимой, то еще неизвестно. На кухне <с> семи часов утра до 11 часов вечера <огонь> не гасится, а иногда и позже. Чай утром почти всегда аккуратно пьем <в> 8 часов, обедаем от двух и в 4, и позже. Насчет учителя - неравно бывает. Чай вечером в 9 часов аккуратно, а иногда и два раза чай пьем. Повар стоит, кроме своей провизии, 250 рублей и более в месяц. Сахар и прочая провизия, помимо того, на 150 рублей, вино на 48 рублей, иногда будет и гораздо более. Экипаж первый месяц стоил 270 рублей. Карету с парой лошадей теперь нанимаем подневно, когда надо, в праздник - 10 рублей. Съездить к обедне и еще куда-нибудь в будние дни по 8 рублей, а в одно место на два часа когда 4 рубля и 5 рублей за полуколясочку, и за 3 рубля можно нанять, а непредвидимых расходов и счету не сведешь, и денег не наготовишься. Не дай Бог нам неумелыми жить, да и не так живешь, как бы хотелось, а живешь, как случится. Я для себя ничего не купила и ничего еще не делала, кроме 1 шляпки и 1 чепчика, и для Олиньки еще не много чего сделала, а к празднику надо будет кое-что сделать. За корсет 50 рублей заплатила. Теперь на новый корсет отдать, две пары кисейных сшить; в магазине за фасон берут по 10 рублей, а материи - сколько потребуют, а за шелковые по 15 рублей за фасон. Еще забыла тебе сообщить, что прачке в месяц за меня и за Оленьку и кухню 15 руб<лей>, водовозу и носить дрова в кухню - 10 рублей. Полотеру 7 рублей в месяц. Вот весь оброк. Да жалованье мадам даю также. Я думаю, что я удовлетворила твое любопытство о нашем житье-бытье. Бывает время веселое, но на время очень грустное, а в особенности как стану вспоминать о счастливом прошедшем времени, давно оно изменилось для моего сердца, да, кажется, и не будет для меня что-то. Вся жизнь тяготит душу. Давно живу, все видела, всего перенесла, а что еще будет - то святая воля Всевышнего. Чему быть - того не миновать. Ты, мой друг Маша, заботься о детках, слава Богу, что у тебя Александра Ивановна⁶, и детки твои умницы будут. Она умеет с ними обходиться, а между тем и хорошо учит. Девочке не худо, когда хорошо знает, а мальчику еще более надо знать. Не балуйте Володю, вольных детей здесь не любят, а требуют слепого повиновения и покорности. Девочкам беда от мужа, а мальчикам стоит жениться - на службу собираться.

На днях в концерте - живые картины, здесь нет поста, но находят чем убивать время и деньги. Большенькая и Федорова⁶ очень тобой интересуются, я их видела в концерте. Последняя так была разряжена, что чуть ее узнала. Она теперь живет у отца дома. Большенькая ко мне приезжала и очень много о вас расспрашивала.

Кажется, все тебе написала, что имела. Целую тебя и деток. Когда тебе случится быть в Новоспасском, то я напишу А. Кирилловне насчет поярок⁷ и шерсти. А у меня также мериносовые овцы.

Любезного Дмитрия Степановича прошу потрудиться, милая Маша, поцеловать и поблагодари за моего колесника. Когда не точит балясин, когда имеются, может делать колеса или какая имеется работа у вас или нашей нет ли? Благодарю, что купил инструмент. Только дай записку домоуправителю, что куплено. Дяденька Афанасий  был у меня на вторую неделю Великого поста, добрый старичок. Усердно кланяюсь вам.

Забыла - на свою семью молочнице в месяц за сливки - по 15 рублей, а в случае гостей - и того более.

Мишель вам усердно кланяется и целует, равно и деток, а сам занят своею оперой⁸ и делом.

Оленька усердно целует тебя и Дмитрия Степановича и деточек, также Александру Ивановну и Мешкову.

Еще раз целую тебя. Навсегда усердная мать

Евгения Глинка.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И.Стунеевой

1842 года. Октябрь 6¹

 

Милый друг Маша!

Как вы поживаете, давно ничего о вас не знаю, ни о милых ваших детках. С приезда Лизы² у нас месяц прошел, мы его и не видали. И в горести, и в радости время все уходит - не видно. Но и все ближе к концу. Теперь погода худая и холодная наступает. То мои глаза худо смотрят, а в особенности левый глаз что-то часто начинает побаливать, и вечера длинные, и свечи вредят. Мишель очень озабочен своею оперою, или в конце этого месяца, или в начале будущего месяца будет дана. Оля моя своим здоровьем и так и сяк, нельзя похвалиться. Общего нашего приятеля здесь нет, и никакого не имею известия, то есть <от> Андрея Андреевича Ивановского, верно, засел в своем Лобанове, признаюсь, по себе сужу, что привыкши в деревне, мудрено и тяжело расстаться, и также все хозяйство надо вручить в хорошие руки. Мне не верится, чтобы он был сюда, давно собирается, а в случае его приезда буду просить по вашему желанию. Вы, верно, при свидании его просили: куда желает, а когда приедет, то я <со> своей стороны также приложу старание. Не желаете ли заменить денег? Ты отдай у себя Мешковой 50 рублей, а я здесь отдам Лизоньке. Мишель Мешковой дарит. Когда ты на это согласна, то вручи ей от Мишеля 50 рублей и меня уведоми. В случае нет, то уведоми, я иначе распоряжусь. Худо вижу и худо пишу. Не грустите, милые детки, жаль и мне денег очень, но воля Всевышнего, а вы друг друга поддерживайте. Это испытание, в мире живши, каждому встречается, кому сильнее, кому легче, но неизбежно надо иметь более веры и уповать на милосердие Божие.

Прощай, целую тебя, мужа и деточек и остаюсь усердная мать

 Евгения Глинка.

О льне³ никакого известия из дому еще не получала, но когда возможно будет, то уведомлю.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И. Стунеевой

<1851>, 22 января¹

 

Милый мой друг Машенька!

Я благодаря Бога здорова, чего и тебе желаю с детками, житье наше тихо и скромно. 20-го похоронили А.С.² Я дома помолилась за него. Обоза еще нет, и посылка также с почты еще не получена, а теперь спешу послать билеты Федору и Машке³, каждому особый, чтоб могли удобней сыскать места. Первому - 100 рублей ассигнациями к оброку, второй - 50. С Савельева билета вели снять копию и привезти с собою, потому что срок ему еще не скоро. В Оленькином⁴ письме я писала заказать другое двойное одеяло, такого же цвету, как Юлиньке⁶. Как будете отправлять свой обоз, то закажи ящик и обшить клеенкой, оба одеяла вместе вышли. Посылаю тебе колбас 5 пар, кишок 5 колец, Виктору Ивановичу⁶ - 5 пар колбас и 5 кишок, свиного масла 15 фунтов тебе с Виктором Ивановичем пополам. Казадаеву⁷ - колбас 3 пары, кишок 3 штуки, Гейденрейху⁸ - колбас 3 пары, кишок 2 штуки. Эту посылку обещался доставить извозчик, деньги все заплачены.

Веселись, дружок, сколько средства позволяют, а в особенности Юлиньке в деревне не удастся повеселиться.

Милому Виктору Ивановичу усердно от меня поклонись и скажи, что мне очень приятно доказать мое расположение к нему, чем только могу, а деточек целую⁹. Мишель весною обещается быть домой. Дай Бог, чтобы это сбылось, а то уже грустно, давно его не видала. Да смотри ты, не завеснуй, старайся скорее выехать после Масляной.

Целую вас всех. Остаюсь усердная мать

Евгения Г<линка>.

 

------------------------------------------------------------------------------------------------  

М.И. Стунеевой

<1850-1851>, 15 марта¹

 

Милый друг Машенька!

Очень жаль, что у милого Дмитрия Степановича разболелась нога и <что это> лишает нас <возможности> провести праздник вместе. Я это время все поджидала его возвращения, и нас не много будет. Я очень рада, что Отсеки² остаются вам, а может быть, что-нибудь и еще окажется. Касательно моих покупок, то я об них не забочусь, уверена, что ты по своему усердию исполнишь, что можешь. Желала бы очень, когда будет извозчик, то вышли плетеную колясочку, чтобы верх откидывался, о которой я тебе писала. Хотя мне дома с Олинькою и деткою ее³ и не скучно, и Людмила⁴ нас навещает, но в ясные дни очень тяжело глазам, хотя и не болят благодаря Бога, а весну грустно будет встречать, почти ничего не видя. Жду Мишеля в мае или июне, не думаю, чтоб надолго приехал, располагает в Питер ехать из деревни, а я когда и решусь ехать, то не ранее зимы, потому что при себе нужно будет распорядиться поставкою и закупкою хлеба. При Кокорева правлении я гораздо была спокойней и <с> выгодой, а при нынешнем ужасно тяжело и убыточна сдача. Твой муж очень выгодно продал овес, а маменька твоя промахнулась, продала 6-пудовый овес и выйдет менее 5 рублей. При нынешних урожаях и в деревне жить тяжело, а в городе и того еще хуже. Холсты вели выслать. На прошедшей почте получила ящик с разными сластями, кажется, не от кого, кроме <как от> тебя, на мое имя. Я и принялась их подкушивать, когда мне, а когда кому другому, не пеняй, а между тем благодарю за память; напрасно ты так щедра, довольно было бы и 5 фунтов. Дай-то Бог, чтобы воды Юлиньке сделали пользу. Я и Оленька целуем вас всех.

Остаюсь усердная мать

Евгения> Глинка>.

Сейчас приехал Николай Александрович⁶.

 

М.И.Глинка, отличавшийся доброжелательностью к мужьям своих сестер - Я.М. Соболевскому, В.И. Флёри, В.И. Шестакову, Н.Д. Гедеонову - редко и сдержанно упоминал в своих письмах Н.А. Измайлова. В 1853 году в письме к Л.И. Шестаковой он назвал этого своего зятя "телятиной", "бесхарактерным человеком", которого "другие водят за нос".

Второй женой Н.А. Измайлова после ранней смерти О.И. Глинки стала Софья Яковлевна Скорнякова.

 

Вступительная статья, подготовка текста, публикация и комментарии Надежды Деверилиной