В.Енишерлов

 

Дом ученых Москвы

 

К 80-летию основания

 

Я помню с детства это странное, состоящее как бы из двух сросшихся, здание, напоминающее архитектурных сиамских близнецов, на тогдашней Кропоткинской улице за зеленым каменным забором и ажурными металлическими воротами, украшенными типичными московскими львами. Там, из вполне банального гардероба можно было, свернув налево, пройти через обычную дверь, и, вдруг, советский аскетизм скучного присутственного места резко сменялся непривычной роскошью барского особняка. Беломраморная лестница, изгибаясь, вела на второй этаж к анфиладе прелестных залов — Белому, Голубому, затем, кажется, к гостиной и т.д. Старинная живопись на стенах, фарфоровые вазы и бронзовые лампы под уютными, теплыми абажурами, ампирная мебель, — и все это в суровой послевоенной Москве поражало нас, детей приарбатских коммуналок. А напротив упомянутой анфилады располагался, да и сейчас располагается, самый удивительный зал этого особняка. На дверях было лаконично написано — «столовая», а за ними открывалось пространство самого зала, как и полагалось для всякой советской общепитовской точки, уставленное обычными столами, покрытыми часто несвежими скатертями со всякого рода солонками, перечницами и т.д. Но вы входили туда и уже через минуту не замечали ни жующих ученых (а речь мы ведем о московском Доме ученых и потому столоваться здесь имели право лишь те, кто был причислен к этому неопределенному сословию), ни советской столовской обстановки. Беломраморные колонны, прелестный портик с эркером, к которому надо было подняться по нескольким мраморным ступеням, и, конечно, огромная стеклянная чудо-стена, разделяющая роскошный зал на две неравные части — бывшую барскую столовую и зимний сад. Чудесные пропорции этого зала как бы подчеркивались хрустальной преградой, никаким естественным способом, по нашему детскому разумению, не могущей оказаться там, где она находилась, — ибо стекло такого размера никак не могло пройти ни в окна, ни в двери. И лишь много позже я узнал, что строивший особняк в 1910 году архитектор А.О.Гунст заказал это огромное стекло в Италии и установил его здесь во время строительства. Но как сумели доставить в начале прошлого века его из Италии целым и невредимым? До сих пор понять не могу. Таковы были первые, внешние, конечно, впечатления от Дома ученых. А еще я помню свою бабушку, Александру Петровну Вельяшеву, из-за старости и болезней проводившую целые дни в постели и читавшую бесконечные английские и французские романы. Их мой отец, один из старейших к тому времени членов Дома ученых, еженедельно приносил ей из библиотеки Дома. Там была редкая по тем временам и хорошая библиотека книг на иностранных языках.

Как мне рассказал недавно Адриан Васильевич Рудомино, его мама — легендарный библиотекарь, основатель и многолетний директор Библиотеки иностранной литературы, ныне носящей ее имя, М.И.Рудомино, много способствовала формированию иностранного книжного собрания Дома, сама она тоже была членом Дома ученых чуть ли не с года его основания, любила этот Дом, близко знала его директора М.Ф.Андрееву, да и сама Библиотека иностранной литературы находилась тогда на противоположной стороне Кропоткинской улицы, в Лопухинском переулке.

Вообще, если и можно было в послевоенной Москве, да и позже, встретить остатки недобитой интеллигенции, — сохранившей хоть какие-то традиции прошлого, — то это, конечно, в Доме ученых. В Доме актера на улице Горького гуляла артистическая богема, Дом литераторов, принадлежавший советским писателям, по определению отвергал всякого, кто более или менее был похож на интеллигентного человека, не случайно среди аборигенов Дом литераторов прозывался «гадюшником», да и другим творческим домам Москвы, а их существовало немало, было далеко до Дома ученых. Быть может, потому, что первым директором и основателем его была выдающаяся женщина Мария Федоровна Андреева, чье имя хорошо известно в истории порубежной России. Именно она задала тот высокий тон и тот стиль, который долго сохранялся в Доме ученых. Звание «член Дома ученых» было почетно и редко. Научные секции не номинально, а реально проводили свою работу — физики, химики, математики, металлурги и машиностроители, биологи, филологи и т.д. собирались на свои заседания, заслушивали и обсуждали доклады и сообщения, — в те годы это было одно из немногих мест, где могли свободно и профессионально встречаться и общаться научные работники разных специальностей и разных школ. А был еще и детский клуб, и разные секции, и кружки для всех возрастов и наклонностей.

И второй пласт жизни Дома ученых, — конечно, культура. Профессора и академики здесь, например, увлеченно и почти профессионально музицировали. Сольные выступления и квартеты, участие в оркестре Дома ученых, которым руководил тогда известный дирижер Г.Пятигорский, доставляли массу удовольствия и исполнителям и слушателям.

Кажется, вся Москва знала домученовский кружок художественной гимнастики, создателем которого была талантливейшая Л.Н.Алексеева. Занимались там стар и млад. Последовательница модной в 30-е годы школы сценического движения, Алексеева привносила на свои занятия не только самозабвенную увлеченность, но и культуру, и потому смогла воспитать так много одаренных и благодарных учеников.

Сейчас трудно себе представить, какие очереди выстраивались в кассы Дома ученых, когда объявлялся просмотр какого-либо западного фильма, не шедшего в обычных кинотеатрах. Поначалу трофейные ленты, а затем произведения итальянских, французских, американских режиссеров регулярно демонстрировались в Доме ученых, хоть на миллиметры, но приподнимая железный занавес, за которым томилась советская интеллигенция.

И поныне в Доме ученых работает прекрасная живописная студия. «Ученые рисуют» — это особая тема, и многочисленные работы художников-ученых привлекают внимание в самых престижных залах и галереях. Так, не потерялась среди многих выставок Москвы и выставка трех художниц из Дома ученых, которая прошла в нашем журнале, раскрыв еще одну грань таланта ее участников. Вот эта интеллектуальная консолидация и влечет многих в Дом ученых.

Я помню, как в Белом зале проводили мы один из первых крупных вечеров в Москве, посвященных Марине Цветаевой. Ее имя только-только стало звучать публично в нашей стране. Как слушал переполненный зал Д.Н.Журавлева, А.И.Цветаеву, А.А.Саакянц. Лучшей аудитории нельзя было пожелать. Для собравшихся Марина Цветаева была не только великим поэтом, имя которого вырывалось из забвения, но и как бы своим человеком — профессорская дочь, рожденная в знакомой среде, а для некоторых и в знакомой семье.

«Наше наследие» не раз устраивало устные выпуски журнала в Доме ученых, и никогда не было у нас лучшей, сопереживающей бедам и радостям русской культуры аудитории.

Одним из примечательных мест в Москве были теннисные корты Дома ученых. Им уже полвека, и находятся они совсем недалеко от особняка, в Курсовом переулке, теперь это близ Храма Христа Спасителя, восстановленного на месте бассейна, а еще ранее — строительной площадки Дворца Советов. Это сейчас в Москве коммерческих теннисных кортов не счесть, а когда-то корты Дома ученых славились и своим качеством, и местоположением в самом центре Москвы, и людьми, с которыми можно было здесь повстречаться. Все-таки теннис всегда был аристократическим видом спорта, и потому ученые так любили его и так заботились о своем теннисном клубе. Увы, все в прошлом. Хваткие новые русские давно зарились на привлекательное место и, кажется, при попустительстве московских чиновников победили. И одно из примечательных культурных мест в Москве будет сметено, а на месте теннисных площадок вырастет очередное доходное здание. Так Москва продолжает разбазаривать свое наследие.

Самому Дому ученых повезло больше. Во многом это заслуга его настоящего директора академика В.С.Шкаровского, не только энтузиаста, но и высокого профессионала, прямого продолжателя дела М.Ф.Андреевой. Он сумел провести Дом ученых относительно благополучно сквозь все рифы первых постсоветских лет, сохранив его традиции, а еще, и что, по-моему, совершенно невероятно в наши дни, возродить умирающие интерьеры старинного особняка, завершить реставрацию памятника, превратив его в настоящую московскую жемчужину.

И наконец-то вновь ожил сад перед Домом, став последним штрихом его возрождения.

Когда-то по мощеной булыжником Кропоткинской ходил до Новодевичьего монастыря 16-й трамвай, теперь по Пречистенке в ту же сторону мчатся «мерседесы», «вольво» и «пежо». Эпохи сменяются на наших глазах. Время замерло лишь в удивительных старинных московских домах-дворцах, чудом уцелевших в этой части столицы. И об этой улице, ее обитателях, о среде, в которую так естественно и органично вошел московский Дом ученых можно рассказывать практически бесконечно.

См. также:
Российская академия наук. Центральный Дом Учёных РАН
Среди дворянских гнезд Публикация о возведении особняка А.И.Коншиной по проекту архитектора А.О.Гунста (1910), где с 1922 г. разместился Дом ученых. В 1922 году в стенах особняка Коншиных-Путилова открылся Дом ученых