Марина Брюханова

Кубок Большого Орла

В коллекции Государственного музея-заповедника «Петергоф» хранится массивный стеклянный бокал с крышкой, на высокой граненой ножке, богато декорированный резьбой, — «кубок Большого Орла». Под этим названием он регулярно попадает в поле зрения исследователей петровской эпохи.

М.М.Измайлов в 1931 году в путеводителе по дворцу Монплезир¹ писал о нем: «<...> стоящий на столе стеклянный бокал с крышкою — вместимостью больше литра. На нем выгравирован вензель Петра, царские регалии с мечом, звезда Андреевского ордена и двуглавый орел. Последнее изображение указывает на то, что этот кубок принадлежал к тем орлам, которые подавались на шумных и разгульных пирушках Петра»². В 1970-х годах В.В.Знаменов и Г.Н.Голдовский с долей осторожности назвали его «подобным историческому кубку Большого Орла»³.

Современная версия легенды о петровском кубке Большого Орла гласит: во время ассамблей им наказывали не соблюдавших правила гостей, наполняя крепкими напитками и заставляя полностью осушить.

По письменному свидетельству Юста Юля (1664–1715), датского посланника при русском дворе, подобные «наказания» были распространены еще до официального утверждения ассамблей. «Провинившимся» подавались большие стаканы, наполненные вином⁴. Автор полагает, что главной причиной, по которой Петр чрезмерно опаивал гостей, особенно иностранцев, было желание выведать у них секретную информацию.

Впервые наказание «Великим Орлом» упоминается в Указе 1718 года, который регламентировал поведение на ассамблеях: «3246. — Ноября 26. Объявление Генерала-Полицмейстера Девiера. <…> ⁵. Во время бытiя въ ассамблее вольно сидеть, ходить, играть, и въ томъ никто другому прешкодить или унимать, также церемонiи делать вставаньемъ, провожаньемъ и прочимъ отнюдь да не дерзаетъ, подъ штрафомъ великаго орла (курсив мой. — М.Б.)»⁶.

Практически дословно текст этого указа воспроизвел в своих записках о Петре Великом Фридрих Кристиан Вебер, представитель Брауншвейг-Люнебургского герцогства, живший в России с 1714 по 1719 год⁷. Однако ни в упомянутом выше указе, ни в тексте Вебера нет речи о том, что под «Великим Орлом» подразумевался именно кубок.

Подробное описание «штрафов» дал на страницах своего дневника камер-юнкер Фридрих Вильгельм Берхгольц⁸: «о, Бассевичъ! штрафъ! штрафъ! <...> его величество приказалъ подать четыре большiе стакана венгерскаго (изъ кубковъ государь кушаетъ редко; обыкновенно онъ говоритъ, что если не наливать ихъ до-полна, то глупо возиться понапрасну съ такою тяжелою посудою)»; «Его величество сильно разсердился и приказалъ всемъ и каждому за столомъ выпить въ наказанiе, въ своемъ присутствiи, по огромному стакану венгерскаго»; «<...> если кто теперь собьется, тотъ выпьетъ большой штрафный стаканъ»⁹.

Упоминание о кубке Большого Орла встречается значительно позже в измененном тексте Указа 1718 года, приведенном в статье А.О.Корниловича (1800–1834) «Нравы русских при Петре I» в историческом альманахе «Русская старина» за 1825 год: «Преступившiй сiи правила подвергается наказанiю осушить кубокъ Большого Орла (курсив А.О.Корниловича)»¹⁰.

Сюжет с кубком Большого Орла присутствует в описании петровской ассамблеи в романе А.С.Пушкина «Арап Петра Великого»: «— Государь мой, ты провинился <...> сего ради имеешь ты быть весьма наказан, именно: должен выпить кубок большого орла. <...> …и он вступил в круг, где стоял осужденный и перед ним маршал ассамблеи с огромным кубком, наполненным мальвазии»¹¹.

В 1869 году в Петербурге было издано собрание анекдотов шутов Балакирева, Д’Акосты, Педрилло и Кульковского. В нем образ кубка Большого Орла возник в истории, произошедшей с «любимым шутом государевым» Иваном Емельяновичем Балакиревым: «Въ одну из ассамблей, Балакиревъ наговорилъ много лишняго, хотя и справедливаго. Государь, желая остановить его и вместе съ темъ наградить, приказалъ, какъ-бы въ наказанiе, по установленному порядку ассамблей, подать кубокъ большаго орла. <…> “Великiй Государь! чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказанiе, но знаю, что заслуживаю двойнаго… <…> Повели подать другаго орла, да побольше, а то хоть и такихъ парочку!”»¹²

Анекдот лишь подтверждает гипотезу о том, что не существовало единственного кубка Большого Орла. Для штрафования использовали сосуды разных размеров. Не менее важно другое: составители сборника в сопроводительной статье упомянули, что первое издание анекдотов о Балакиреве появилось в Москве в 1831 году, после чего переиздавалось неоднократно. На основе процитированных источников можно говорить о том, что история о кубке Большого Орла окончательно сформировалась и получила широкое распространение в печати к 1830-м годам. Некоторые из этих книг переиздавались вплоть до начала XX века, поддерживая и распространяя историю о кубке.

Изобразительное искусство также выступало в роли ее проводника. В 1906 году И.Н.Кнебель (1854–1926), русский книгоиздатель и меценат, заказал В.А.Серову (1865–1911) несколько полотен, посвященных Петру I, для школьной серии «Картины по русской истории» (1908–1913). В процессе работы художник внимательно изучал записки современников императора, его личные вещи, бывал в Петергофе, где в Монплезире писал этюды¹³. Эскиз для одной из неосуществленных картин этой серии так и называется — «Кубок Большого Орла» (1910, Национальная галерея Армении, Ереван). В галерее Голландского домика художник изобразил Екатерину и Петра, поднесшего одному из гостей огромный бокал.

Долгое время петергофский кубок рассматривали как произведение работы русских мастеров. Однако в овоидной, слегка расширяющейся форме тулова, чередующихся резных поясах в виде лепестков и жемчужника по ножке и ручке крышки угадывается рука прусских (берлинских либо потсдамских) стеклоделов¹⁴.

Центральное поле чаши кубка украшает гравированное изображение регалий: императорской короны, скипетра и меча, лежащих на подушке. Композицию с регалиями венчает латинское изречение «TANDEM BONA CAUSA TRIUMPHAT» (Доброе дело всегда побеждает). По версии М.М.Измайлова, оно получило широкое распространение после победы русских войск под Полтавой в 1709 году¹⁵ и стало своеобразным ответом Карлу XII (на реверсе шведских монет в ознаменование победы при Нарве в 1700 году были начертаны те же слова¹⁶). В обширном каталоге медалей петровского времени, составленном Ю.Г.Иверсеном, подтверждения этой гипотезе найти не удалось¹⁷.

И все же связь между изображением императорских регалий на кубке и победой России в Северной войне (1700–1721) существует: титул Императора Всероссийского Петр принял после подписания Ништадтского мира. В знаменательный день 22 октября 1721 года аллегорические фейерверки в честь двух этих событий венчали следующие изречения: «Всегда победитъ» и «Finis coronavit opus» («Конец увенчал дело»)¹⁸, которые, без сомнения, перекликаются с девизом на кубке.

Триумфальную тему на кубке дополняет изображение увитых лавром обелисков, фланкирующих регалии. Форма обелисков может быть трактована двояко. С одной стороны, это классические обелиски, покоящиеся на кубическом основании, с другой — обелиски с шарами в основании. Форма последних была типичной для первой четверти XVIII века. Аналогичные обелиски встречаются в архитектурном оформлении триумфальных ворот в ознаменование Полтавской виктории на гравюрах Гендрика Дэвита («Триумфальные ворота именитого человека Строганова», 1710) и Алексея Зубова («Торжественное вступление русских войск в Москву 21 декабря 1709 года после Полтавской победы», 1711)¹⁹.

Такой кубок мог служить дипломатическим подарком, в частности, от Пруссии. Тем более что прусский король Фридрих Вильгельм первым среди европейских монархов признал императорский титул Петра²⁰. Однако обращает на себя внимание качество гравировки. Кажется, что она была исполнена недостаточно опытной рукой: предметы представлены не только в разном перспективном сокращении, но и под разными углами зрения, большая часть тулова оставлена свободной от рисунка. Пруссия к этому времени располагала мастерами высокого уровня, искусно владевшими техникой гравировки стекла. Вероятно, кубок прибыл в Петербург в виде «гладья» (гладким, не гравированным) и здесь под руководством иностранного мастера (например, богемского или саксонского) или по европейскому образцу был декорирован русским учеником²¹.

Не менее примечательна гравировка крышки петергофского кубка. По четырем сторонам симметрично изображены государственные символы: двуглавый орел, вензель Петра I, звезда Андреевского ордена и воинские атрибуты.

Двуглавый орел, увенчанный тремя императорскими коронами, держит скипетр и державу, на груди его — щит с изображением Георгия Победоносца. Для Петра образ двуглавого орла имел особое значение. В нем воплотились чаяния «Отца Отечества и Императора Всероссийского»: с одной стороны, о преемственности Русскому царству (впервые образ двуглавого орла появился на личной печати великого князя Московского Ивана III, а при Иване IV официально вошел в состав государственного герба), с другой — о включенности России в европейский политический контекст (двуглавый орел входил в состав многих европейских гербов, в том числе и прусского).

Второй значимый образ на крышке кубка — вензель PAI (Петр Алексеевич I) под императорской короной в обрамлении пальмовых ветвей. Он со всей очевидностью обозначает единственно возможного легитимного носителя власти в государстве.

Гравированное изображение орденской звезды на крышке кубка представляет высший государственный орден — святого апостола Андрея Первозванного, учрежденный Петром в 1696 году. Сам царь был награжден им в ходе Северной войны в 1703 году за взятие в устье Невы двух шведских судов. Обращает на себя внимание неправильное написание девиза ордена на крышке кубка: «SA KEРУ И IHЕРНОIТЬ». В этом смысле любопытно сравнить написание девиза на двух вышитых Андреевских звездах работы русских мастеров петровского времени: «ZA ВЕРУ IВЕРНОSТЬ» (Россия, первая четверть XVIII века, Государственный Эрмитаж)²², «ЗА ВЕРУ IВЕРNОSТЬ» (Россия, первая четверть XVIII века, Музеи Московского Кремля)²³. Орфографические неточности в гравировке и вышивке могут быть объяснены иностранным происхождением их исполнителей.

Изображение воинских атрибутов на крышке кубка, среди которых — доспехи, орудия и стяг с двуглавым орлом, подчеркивает идею воинской мощи империи.

Гравировка крышки наглядно воплощает идею новой императорской власти, поддерживая и дополняя рисунок на кубке. Но ее отличает одна особенность: масса стекла крышки сохранилась значительно лучше, чем сам кубок. Он дошел до нас пораженным так называемой болезнью стекла. К тому же крышки кубков в первой четверти XVIII века обычно декорировали растительными либо орнаментальными мотивами, не отягощая эту легко бьющуюся часть основным программным содержанием. В связи с этим возникает вопрос: историческая ли это крышка или она была выполнена позднее?

Самое раннее упоминание кубка встречаем в описи дворца Монплезир 1728 года: «Одинъ пакалъ с крышкою болшой»²⁴. В сдаточных описях 1783 и 1794 годов среди вещей, хранящихся в кладовых Петергофа (кавалерских домах и магазейнах), упомянут «Бокал большой с крышкой один, вверху край вышеблен»²⁵. Пометка о сохранности кубка дает возможность безошибочно его идентифицировать.

В конце XVIII века в Монплезире была создана мемориальная «Опочивальная Его Величества Императора Петра Великаго». В описи опочивальни 1831 года читаем: «В камине бокал хрустальный с крышкою»²⁶.

Подробное описание крышки дано в «Описи предметам, имеющим преимущественно художественное значение», составленной по высочайшему указу писателем и знатоком искусств Д.В.Григоровичем в 1885 году: «Кубок из белаго стекла с крышкой, на высокой ножке, формы балясины. На передней части туловища две пирамиды, окруженные лавром и между ними, на подушке, скипетр, корона и меч, исполненные гравировкой; выше надпись: bona causa Triumphata; на крышке двуглавый орел, вензель Петра I, звезда Андреевского ордена и арматура, также гравированные»²⁷.

Вплоть до 20-х годов XX века кубок был представлен в опочивальне. В 1925 году он оказался в числе предметов, перемещенных в Большой дворец в связи с проведением ремонтных работ после разрушительного наводнения 1924 года. В 1926 году кубок вернулся в Монплезир, но не в опочивальню, а в центральный зал.

Любопытно, что в 1928 году среди экспонатов Банного корпуса²⁸ упомянута «жестяная модель кубка Большого Орла»²⁹, поступившая из Морского музея (Музея военно-морского училища). В Петергоф ее передали после расформирования коллекции музея³⁰. Эта модель не имела ничего общего со стеклянным тезкой, скорее она представляла собой парафраз массивных нюрнбергских кубков. Помпезный сосуд никак не подходил для «штрафования». Не исключено, что оригиналом для него послужил некий серебряный кубок Большого Орла, который не предназначался для наказания, но олицетворял его идею для приближенных Петра. Должно быть, именно так родилась легенда о кубке.

Петергофский стеклянный кубок в 1941 году был эвакуирован в Новосибирск, в 1944 году — перемещен в Центральное хранилище музейных фондов³¹. По результатам сверки 1949–1950-х годов в опись 1938 года были внесены уточнения в атрибуцию ряда предметов. Так, название «Кубок или бокал» было заменено на «Кубок Большого Орла»³². Это имя на долгие годы за ним закрепилось. И все же кубок, посвященный принятию Петром I титула Императора Всероссийского и окончанию Северной войны, не был предметом повседневного обихода. Вероятно, его наполняли всего несколько раз во время особо торжественных обедов, поднимали при заздравных тостах и пускали по кругу в традициях того времени.

После длительного отсутствия в 1961 году кубок был возвращен в Петергоф. В наши дни стабильно высокая влажность в Монплезире и низкие температуры в зимнее время, пагубные для стекла XVIII века, не позволяют экспонировать кубок в его историческом окружении. С заботой о сохранности этого поистине уникального произведения и с учетом его высокой мемориальной ценности было принято решение о перемещении кубка в фондохранилище. Сегодня многочисленные посетители музея-заповедника «Петергоф» могут познакомиться с ним виртуально — на экспозиции историко-культурного проекта «Государевы потехи», открытой в 2014 году.

Примечания:

1 Монплезир (Голландский домик) — дворец в Петергофе на берегу Финского залива, возведенный по личному распоряжению Петра I в 1714–1723 гг. Над его архитектурным обликом работали А.Шлютер (1660–1714), И.Браунштейн, Ж.-Б. Леблон (1679–1719), Н.Микетти (1675–1758).

2 Измайлов М. Монплезир. Дворец Петра I. М.; Л.: ОГИЗ-ИЗОГИЗ, 1931. С. 22–23.

3 Голдовский Г.Н., Знаменов В.В. Дворец Монплезир в Нижнем парке Петродворца. Л.: Лениздат, 1976. С. 49.

4 Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709–1711). М.: Университетская типография, 1900. С. 187.

5 Антон Мануилович Девиер (1682(?)–1745) занимал в 1717–1727 гг. должность генерал-полицмейстера Санкт-Петербурга.

6 Текст указа был опубликован в 1830 г.: Полное собрание законов Российской Империи, 1830. Собр. I. Т. V. С. 598.

7 Записки о Петре Великом и его царствовании Брауншвейгского резидента Вебера // Русский архив. 1872. № 7-8. Стб. 1422.

8 Фридрих Вильгельм фон Берхгольц (1699–1765) — камер-юнкер при герцоге Карле Фридрихе Гольштейн-Готторпском.

9 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого, с 1721-го по 1725-й год. Ч. 1. М.: Типография Каткова и КБ, 1858. С. 123, 124, 230. (Далее Дневник камер-юнкера Берхгольца.)

10 Цит. по: Корнилович А.О. Нравы русских при Петре Великом. СПб.: Издание А.С.Суворина, 1901. С. 55.

11 Пушкин А.С. Арап Петра Великого // Пушкин А.С. Собр. соч. М.: Эксмо, 2014. С. 1292.

12 Полное и обстоятельное собрание подлинных исторических, любопытных, забавных и нравоучительных анекдотов четырех увеселительных шутов Балакирева, Д’Акосты, Педрилло и Кульковского в четырех частях. СПб.: Типография Э.Арнгольда, 1869. С. 58–59.

13 Грабарь И.Э. В.А.Серов. Жизнь и творчество. М.: Издание И.Кнебель, 1914. С. 246.

14 В каталоге немецкого стекла представлены кубки, аналогичные по декору, но незначительно отличающиеся по форме, работы берлинских / потсдамских мастеров (Schade G. Deutsches Glas von den Anfдngen bis zum Biedermeier, Leipzig: Koehler&Amelang, 1968. Kat. 60-62). За помощь в атрибуции кубка благодарю доктора Сюзанн Иверс (Фонд прусских дворцов и парков в Берлине и Бранденбурге, Потсдам).

15 Измайлов М. Указ. соч. С. 24.

16 Совершенная виктория. К 300-летию Полтавского сражения. СПб.: Государственный Эрмитаж, 2009. С. 234. (Далее — Совершенная виктория.)

17 Иверсен Ю. Медали на деяния императора Петра Великого в воспоминание двухсотлетия со дня рождения преобразователя России. СПб.: Типография В.В.Пратца, 1872.

18 Дневник камер-юнкера Берхгольца. Ч. 1. С. 202.

19 Совершенная виктория. С. 75, 78.

20 Кретинин Г.В. Прусские маршруты Петра Первого. Калининград: Янтарный Сказ, 1996. С. 152.

21 Аналогичные примеры кубков представлены в коллекции Музеев Московского Кремля: Горбатова И.В. Художественное стекло XVI–XVIII вв. М.: Гос. историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль», 2006. С. 46.

22 Основателю Петербурга: Каталог выставки / Государственный Эрмитаж. СПб.: Славия, 2003. С. 148.

23 Совершенная виктория. С. 231.

24 РГИА. Ф. 468. Оп. 36. Д. 182. Л. 32.

25 РГИА. Ф. 490. Оп. 1. Д. 830. Л. 59 об.; Ф. 490. Оп. 1. Д. 834а. Л. 82.

26 Опись предметов, находящихся во дворцах Петергофского Дворцового правления. 1831 г. (Архив ГМЗ «Петергоф». Оп. 2. Л. 125).

27 Императорский Петергоф: Три столетия истории. Ч. 1. Петергоф [СПб.]: Арт-Палас, 2002. С. 223.

28 Банный корпус входит в комплекс построек ансамбля Монплезира. Был возведен в 1855–1856 гг. по проекту архитектора А.Л.Гана.

29 Опись Банного флигеля Монплезира (Архив ГМЗ «Петергоф». Оп. 147. 1928. Л. 75).

30 Сергеева Г.И. Отражение: Петровское время на «Петровской выставке» 1925 года в Летнем дворце // Труды Государственного Эрмитажа. [Т.] LXX: Петровское время в лицах. СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2013. С. 275.

31 Центральное хранилище музейных фондов ленинградских пригородных дворцов с 1944 г. размещалось в Александровском дворце и павильонах музейно-паркового комплекса города Пушкина, с 1956 г. в Павловском дворце-музее.

32 Монплезир. Кн. II (Архив ГМЗ «Петергоф». Оп. 912. 1938. Л. 50).