Ю.И.Курбатов,
доктор архитектуры, член-корреспондент РААСН

Главное — не навредить

Академик Дмитрий Лихачев в борьбе за сохранение памятников Петербурга

«Петербург-Ленинград — город трагической
красоты, единственный в мире. Если этого не
понимать, нельзя полюбить Петербург.
Петропавловская крепость — символ трагедий, Зимний
дворец на другом берегу — символ плененной красоты.
Петербург и Ленинград — это совсем разные города. Не
во всем, конечно. Кое в чем они “смотрятся” друг в
друга. В Петербурге прозревался Ленинград, а в
Ленинграде мелькал Петербург — его архитектура. Но
сходства только подчеркивают различия».

Д.С.Лихачев

В 1960–1970-е годы, в эпоху директивного перехода советской архитектуры от неоклассики к современному функционализму, над уникальной и выдающейся историко-культурной сущностью Ленинграда нависла серьезная угроза. Новая архитектура, вольно или невольно внедряясь в сложившийся контекст города, была готова демонстрировать свой антиисторизм, современную технологию и свой авангардный язык, чуждый фигуративному языку традиционной архитектуры Петербурга. Потенциальная угроза утраты историко-культурного наследия способствовала формированию общественного движения за сохранение памятников истории и культуры, в котором принимали участие архитекторы, реставраторы, художники, ученые, литераторы.

Академик Д.С.Лихачев активно осуждал акты вандализма: снос Греческой церкви, храма на Сенной площади, музея Пирогова на Выборгской набережной, портика Руска… Намечавшаяся модернизация Невского проспекта, ориентированная на широкое современное остекление первых этажей, способная изменить уникальный исторический облик проспекта, была остановлена в том числе и его протестом.

Весьма полезными были и дискуссии вокруг здания гостиницы «Ленинград» на Пироговской набережной (теперь это гостиница «Петербург»). Д.С.Лихачев неоднократно выступал против необоснованной высотности основного объема гостиницы. Надо вспомнить, что и заместитель председателя Государственного комитета по гражданскому строительству и архитектуре при Госстрое СССР Н.В.Баранов также был против высотного решения гостиницы «Ленинград».

Общественность, в том числе и комиссия по культурно-историческому наследию Ленинградской организации Союза архитекторов СССР, постоянно защищала многие ценные исторические здания Ленинграда, над которыми нависала угроза уничтожения, боролась, например, против создания современной доминанты на месте снесенного храма на Сенной площади.

«Если мы любим свой город, мы должны сохранять
облик города, созданный в значительной мере при его
закладке великим Петром. В первую очередь мы не
должны строить высотные здания, от которых уже
отказались многие градостроители в Европе».

Д.С.Лихачев

Существенное значение приобрели тогда предпроектные исследования центральных районов Ленинграда и их плотной исторической ткани, выполненные в 1970–1980-е годы институтами ЛенНИПИ Генплана (В.Ф.Назаров, Б.В.Николащенко и др.) и ЛенНИИП градостроительства (отдел реконструкции городов — А.В.Махровская, Ю.И.Курбатов и др.). Ценность наследия в этих исследованиях в определенной мере связывалась с осознанием непрерывности культурно-исторического процесса.

Важное значение имели не только публичные выступления Дмитрия Сергеевича, но и концепции и формулы, предложенные академиком. Они до сих пор актуальны, ибо в полной мере выражают задачи охраны историко-культурного наследия Ленинграда-Петербурга. Одна из значимых и ставшая уже классической формула — «небесная линия города на Неве». Ее смысл — доминирование горизонтальной линии во взаимодействии силуэта города с небосводом и уровнем Невы, их синтез, их обусловленность друг другом, их гимн земле, воде и небу. Как характерная черта портрета Петербурга «небесная линия» складывалась постепенно и закономерно вокруг главного открытого пространства — акватории Невы. Горизонталь водного зеркала реки повторялась и усиливалась еще двумя развернутыми горизонталями: каменными набережными реки и равновысокой (не выше главного царского дворца — Зимнего) застройкой набережных. Эти горизонтали, обусловленные плоским рельефом и характером покрывающей его застройки, и определили божественный знак Петербурга.

Другое концептуальное положение Д.Лихачева — «дополнительная архитектура», имело отношение к характеру современной архитектуры, которая включалась в сложившуюся застройку города. До сих пор существует жесткая конфронтация между двумя антагонистическими точками зрения. Одна из них принадлежит градозащитникам, которые считают недопустимым доминирование современности в исторической среде. Иное исповедуют архитекторы-новаторы, которые декларируют, что город — «не музей» и чем больше вторгается в него новизны, тем лучше.

Дмитрий Сергеевич, по существу, предлагал уместный и необходимый компромисс между крайностями при решении проблемы новых архитектурных форм в историческом контексте. Он рекомендовал использовать формулу «и то и другое» вместо формулы «или — или». «Дополнительная архитектура», органично продолжая традицию, должна была утверждать: «Мы одна семья», мы сохраняем сложившийся дух места — «genius loci». Мы делаем ссылки на знаки, говорящие о принадлежности к «семье», и в то же время новая форма, используя обновленные функции, новые материалы и технологии, открывает взгляд в современность.

«В Петербурге все основные линии горизонтальные
из-за плоскости земли и из-за плоскости и постоянства
уровня воды. Первый горизонт абсолютно точный —
это горизонт соединения набережных с водой. Второй
горизонт — это верх набережных, которые идут на
одном уровне, не поднимаясь и не опускаясь, причем
довольно низко. Третья горизонтальная линия — это
горизонтальная линия крыш домов, слегка неровная».

Д.С.Лихачев

Академик Лихачев, предложив обобщенную и точную формулу, не давал подробных объяснений о способах и инструментах решения проблемы. Это было бы, с его точки зрения, вмешательством в весьма амбициозную профессию архитекторов.

Серьезным вкладом в формирование так называемого «средового подхода», изменяющего отношение к памятникам истории и культуры, стала концепция Лихачева об экологии культуры и экологическом мышлении. «Средовой подход» утверждал принцип проектирования зданий, опирающийся на признание и развитие ценностей сложившейся среды, как городской, так и природной. Существенное значение приобрел контекстуализм — направление, зародившееся в начале 1960-х годов в Корнеллском университете и основывающееся на исследованиях Камилло Зитте и его идее о непрерывности урбанистического пространства. Контекстуализм был подхвачен и развит в 1970–1980-е годы в трудах советских ученых А.В.Иконникова, В.Л.Глазычева, А.Э.Гутнова, А.Г.Раппопорта и других. «Средовой подход», безусловно, оказал воздействие прежде всего на неуместные высотные размеры новых зданий. Он поддержал доминирование «небесной линии».

«Что, собственно, нужно в Петербурге? В
Петербурге не нужно никакой специально новой
архитектуры. В Петербурге нужна “дополнительная
архитектура”, то есть та, которая в какой-то мере
была бы согласована с традиционной архитектурой
нашего центра, с исторической архитектурой.
Петербург не надо переделывать».

Д.С.Лихачев

Самый громкий и резонансный протест Дмитрия Сергеевича Лихачева в конце 1970-х годов был вызван проектом ландшафтного архитектора Н.Е.Тумановой по восстановлению регулярной композиции Старого сада, примыкающего к парковому фасаду Екатерининского дворца.

Сад получил название Старого в 1743–1760-х годах — в период его наивысшего расцвета, в связи с тем, что с противоположной стороны дворца был построен парадный двор с регулярным садом, который назвали Новым. Это самый старый район Екатерининского парка. Старый сад равен по ширине Екатерининскому дворцу и простирается от него до каскадных прудов.

Во время Великой Отечественной войны Екатерининскому дворцово-парковому ансамблю был нанесен огромный ущерб. К 1961 году здание Екатерининского дворца восстановили. Однако к этому времени Старый сад утратил облик парадной композиции, он стал менее геометризованным. Свободно разросшиеся кроны деревьев, в том числе новых, появившихся в результате так называемого «самосева», превратили сад в пейзажный (как правило, это судьба очень многих геометризованных садов). Прекратилась их регулярная стрижка, партеры стали лужайками, и сад как бы сливался с природой.

Ландшафтные архитекторы предлагали вернуть условную геометрическую идентичность парадной композиции дворца и Старого сада.

Работы по восстановлению сада начались в 1964 году. Прежде всего, было решено убрать лишние деревья. И их начали спиливать. Разумеется, это очень не понравилось жителям Царского Села. В это время Лихачев пишет статью в «Ленинградскую правду». Помню, что в этой яркой статье были такие слова: «Деревья пережили немецкую оккупацию, их стволы до сих пор деформированы осколками снарядов». Но главное содержание его интеллектуального протеста заключалось не в том, чтобы защитить старые деревья, а в другом. Он считал, что возвращать Старый сад в эпоху XVIII века не следует, ибо мы не сможем обеспечить его социальным и бытовым историческим контекстом XVIII века, канувшим в прошлое. Парковый ландшафт, в котором доминирует природный материал, вольно или невольно, неотвратимо «прикрывается патиной времени». Нужно ли ее уничтожать, заменяя театрализацией?

Авторитетная поддержка вдохновила жителей Царского Села, их протесты приобрели угрожающе массовый характер. Деревья продолжали пилить — но уже тайно, по ночам.

Д.С.Лихачев решил прийти на заседание градостроительного совета, посвященное восстановлению Старого сада. Ландшафтные архитекторы выступление ученого на совете восприняли с известной иронией. Дмитрий Сергеевич говорил блестяще, но специалистов по ландшафтной архитектуре не убедил.

«Город, развивающийся по определенной идее,
зало-женной Петром, не должен резко менять своей
концепции, если мы хотим, чтобы Петербург оставался
Петербургом. У него есть свой “генетический код”, он
заложен самим Петром — строить по горизонтали.
Горизонтали преобладают, они создают красоту
нашего города. Поднимающиеся над горизонталями
вертикали храмов и Адмиралтейства имеют
определенное идеологическое значение. То, что Исаакий
пока еще самое высокое здание в городе, знаменует
собой приоритет духовного начала. Но почему здание
бизнес-центра будет выше Исаакия? Что высотность
центра означает? Ведь архитектура не может быть
просто значительной, она должна быть еще и значимой.
В девятнадцатом веке, в эпоху капитализма, банки не
строились выше церквей. Почему же сейчас они должны
быть самыми высокими в городе?..»

Д.С.Лихачев

Академик взял реванш в 1982 году, когда вышла знаменитая книга «Поэзия садов», одна из самых известных его работ. Это был ответ оппонентам, которые считали, что Лихачев, специалист по древнерусской литературе, не имеет основания вмешиваться в профессиональные вопросы ландшафтных архитекторов, в которых якобы некомпетентен.

Научная и гражданская позиция Д.С.Лихачева была выражена четко и убедительно. У всех искусств, утверждал он, существуют общее культурное поле и взаимное влияние. «Иногда, — пишет Лихачев, — садовые идеи появляются впервые за пределами садоводства — в поэзии и живописи, философии, физике и даже политике».

Дмитрия Сергеевича Лихачева уже давно нет с нами, но его идеи, концепции и его дела помогают нам сохранять культурное наследие России, в том числе памятники архитектуры, градостроительства, садового искусства в Петербурге.

«Восстанавливать первоначальный вид наших
исторических памятников просто невозможно, за очень
редким исключением, как невозможно подменить
исторический документ его копией или макетом. Ведь
памятники, а сады и парки тем более, “живут”,
меняются… Убирать эстетически ценные наслоения
разных эпох просто невозможно. Разросшийся парк
приобретает новую, свою красоту, и нет нужды и права
убирать эту красоту ни с
исторической, ни с эстетической точки зрения. Тем более что “начинать
все сначала”, сажать новый парк и разводить сад можно
не непременно на старом месте, а делать это на
новом. Приобретенную же новую красоту старых
парков, в результате их старения, надо только увидеть
и выделить в них старое, убирая “самосев” (и то не
всегда весь и всякий). Намек на старую регулярность
можно давать стрижкой больших деревьев во всю их
высоту, как это делается в Венском Бельведере или в
Виль-нове под Варшавой, но при этом охранять деревья-документы…

Время уничтожает, но время же сохраняет.
Красота, умирая, творит новую красоту. Регулярные
сады сажались с расчетом на их будущий рост. Не
следует возвращать красоту к ее младенческому
возрасту — это невозможно. Надо уметь находить в
старости свою красоту и поддерживать связь новой (а
по существу, старой) красоты со старой (а по
существу, юной, младенческой)».

Д.С.Лихачев